— Прости старого ниггера, но на сегодня мы уже натрахались.

— Расстроилась?

— Ох, доиграется старая! Деньги мои зажилила, паспорт не отдает, а теперь еще вот это. — Таня в сердцах швырнула на стол длинный желтый конверт. — За пайку вычитают, за койку вычитают, за страховку липовую вычитают, так мало того… Вот, полюбуйся. Здесь и на колготки приличные не хватит.

— Ничего удивительного. Штрафные санкции. За эти-то крохи Бенни спасибо скажи. Старуха вообще ничего давать не хотела, еле уломал. Я слышал, как они собачились.

— За что штрафные-то? Я ж в этой команде не из последних, сам знаешь.

— Претензий к тебе много. За неполный месяц всех на рога поставила. Музыкой своей по утрам будишь, клиентов в неурочные часы водишь, какую-то запись предварительную придумала, как к дантисту, абонементы. На выпивку гостей не раскалываешь, отказываешь в грубой форме. «Кота» персонального завела, что вообще недопустимо. Ну и наконец…

Джулиан достал из кармана розовую картонную карточку, продемонстрировал с обеих сторон. На лицевой было красиво отпечатано: «Who the Fuck is Czarina?», а на обороте — «The Best Fuck in Town!!!» и, мелкими буквами, адрес заведения тети Поппи.

— Давай по порядку. — Таня уселась в кресло, достала сигарету. — Я считаю, раз уж мне такая карта выпала — шлюхой быть, то лучше быть шлюхой хорошей.

Музыку я включала, чтобы делать гимнастику, и только два раза, в сильный дождь.

Обычно же я делаю пробежки… Зачем? Чтобы потом весь день быть в хорошей форме и не превращаться к вечеру в рыхлую, усталую квашню, на которую и взглянуть-то противно. Теперь про неурочные часы. Заведение традиционно ориентируется на «синих воротничков», которые заканчивают работу в пять-шесть вечера, накачиваются пивом в пабах, а потом, если есть на то деньги и настроение, заруливают сюда. Все верно. Только по утрам я бегаю и по этой, и по той стороне Ли и кое-что вижу. «Мидз» демонтирует фабрику, электростанция закрылась, железнодорожники и газовщики предпочитают гулять на Мэнор-роуд. От легендарных докеров осталось одно воспоминание — вся настоящая работа сместилась к югу, в Доклэндз — район, отрезанный от нас мощной застройкой на Канарейной верфи и тоннелем, закрытым на реконструкцию. Что остается? Винокуренный заводик на Три-Миллз, дорожные бригады с эстакады Блэкуэлл, безработные, которых направили на земляные работы в Кресент-парк? С другой стороны, здесь рядом две громадные больницы — Сент-Клемент и Сент-Эндрю, где весь персонал работает посуточно, масса мелких лавчонок, где магазинщики в дневные часы по будням от скуки дохнут.

Наконец, на «Эмпсоне» есть ночная смена, ребята заканчивают в восемь утра, и многие прутся на метро, от которого мы в двух шагах… Предварительная запись и абонементы? Согласна, все заведение переводить на эту систему нерационально, в основном, народ заходит сюда экспромтом, под веселую минутку, и их такие вещи могут отпугнуть. Но не всех. Многие приходят к нам, как приходят к врачу, к психотерапевту. Подумай сам, к какому специалисту они предпочтут обратиться — к тому, кто тянет за рукав, навязывает свои услуги, или к тому, кто доступен лишь при соблюдении определенной процедуры? То же касается и выпивки. Если не клянчить «Мужчина, угостите винцом!», а деликатно, исподволь подводить самого клиента к мысли, что неплохо было бы взять бутылочку, торговля идет бойчее, я заметила…

— Так, — задумчиво сказал Джулиан. — Ну, а по мордам лупить зачем?

— А это ты про тот случай? Какой-то кретин вонючий вздумал, видишь ли, месячное пособие за вечер спустить — а мне изволь для него прямо в зале штаны снимать! А там, между прочим, приличные люди сидели, очереди дожидались. И очень, кстати, мое поведение одобрили… Твое, между прочим, упущение было как вышибалы. Видел же, что пьянь и оборванец…

— Отвлекся, извини.

— То-то. А штраф, между прочим, с меня… Какие там у нее еще претензии?

— Дружок…

— Стив Дорки — мой пресс-агент. Кстати, женщинами он не интересуется.

— Пресс-агент? — Джулиан вытаращил глаза.

— Да, есть у нас кой-какие планы по части рекламных раскруток.

— Вроде этой? — Он ткнул пальцем в карточку.

— Это только начало. Ядро будущего фэн-клуба. Дарю только самым хорошим людям. Пока в качестве сувенира, но в дальнейшем обладатели таких карточек получат кой-какие привилегии…

— Доступ к телу? — Впервые за время разговора Джулиан улыбнулся.

— Возможно… Хочешь?

— Спасибо, у меня уже есть… Знаешь, все, что ты говоришь, интересно и неожиданно, но пока получается, что ты впустую лезешь на рожон. Что ты хочешь доказать? Это по-своему вполне пристойный, старомодный бардак, чистенький, не сказать, чтобы дешевый. Стоит ли ломать традиции?..

Таня встала. В голосе ее зазвенел металл:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но для чего существуют подобные заведения?

Чтобы делать деньги или чтобы следовать традициям? Я ведь тебе не пустые теории излагала. Вот, взгляни, любопытные цифры. — Она расправила вынутый из кармана листок и протянула ему. — Здесь — доход, полученный вашим кошатником благодаря моим нововведениям, здесь — расход, покрытый, заметь, почти исключительно из моего собственного кармана. Вот здесь — чистая прибыль. Всего за три недели, и это притом, что мне не только не дают развернуться, но и связали по рукам и ногам! А еще, если интересно, я ради спортивного интереса просчитала на досуге некоторые варианты…

— Интересно, — сказал Джулиан.

Он погрузился в изучение Таниных бумажек, а она встала, сделала несколько движений на растяжку, засыпала свежего кофе в кофеварку и принялась изучать большой цветной плакат над кроватью Джулиана — смеющийся Боб Марли в громадном растаманском берете…

Она поставила перед Джулианом кружку с крепким ароматным кофе, а сама молча присела рядом, прихлебывая из второй кружки. Джулиан отложил листки, выпрямил спину, пристально посмотрел на нее.

— Что?

— Иди работай, мадам Зарина. Завтра начнешь принимать хозяйство.

Танин взгляд выражал полнейшее недоумение.

— Какое хозяйство?

— Которое много лет плавно прогорало под мудрым руководством тети Поппи.

Оно, видишь ли, давно уже перекуплено тихим, незаметным сморчком Бенни. Но только он один знает, что реальный владелец — я.

— Ты?!

— Так уж вышло.

(1984)

— Здоровье царицы Хемпстэда! — Соня Миллер лукаво улыбнулась, осушила бокал шампанского и одарила Таню матерински нежным взором. — А что невесела, царица?

— Думаю… Знаешь, Соня, я все-таки никак в толк не возьму: мы же по всем прикидкам должны были проиграть тендер на этот участок. Наша заявка была самая хилая. Кусочек-то больно лакомый — исторический парк, зеленая зона, знаменитый гольф-курс под боком. Какие монстры бились! А в решающий момент раз! — и никого.