— Не вполне.

— Я объясню подробнее в другой раз, только позвольте…

— И для дона Флоранса! Его имя будет лучшей порукой вашего согласия! Но какое странное стечение обстоятельств! Я буду действовать для вас, а вы для меня, а сами для себя мы ничего не можем сделать! Не будем все же отчаиваться в успехе.

В эту минуту экипаж остановился у дома Луизы. Графиня, отпустив кучера, пошла к своей подруге, которой хотела сказать еще несколько слов.

Войдя в дом, они выбрали уголок, где могли поговорить, не будучи никем услышаны.

— Время не терпит, — сказала Изабелла, — и надо будет воспользоваться случаем, если он представится, сегодня же во время процессии…

— Мне даже подумать тяжело об этой процессии! Каково сознавать, что все веселятся, в то время как он изнывает в тюрьме! Нам придется проехать мимо нее! Ах, я чувствую, что у меня явится безумное желание сойти с экипажа и приблизиться к нему.

— Это был бы лучший способ погубить дона Флоранса и никогда более его не увидеть. Вы этим разрушили бы весь мой план. Я объяснюсь подробнее, когда настанет время действовать.

— Значит, вы хотите непременно ехать?

— Конечно, и именно для задуманного мною. Вот почему я и прошу вас взять меня с собой в экипаж. Не надо раздражать Санта-Анну, и, как бы я ни была на него сердита, я все же очень сожалею, что позволила себе быть с ним такой резкой, но разве я могла спокойно слушать, что Руперто называют вором! Впрочем, нет худа без добра. Итак, скорее идите одеваться, выберите ваш лучший наряд, украсьте себя драгоценностями и, главное будьте готовы ко времени прибытия парадной кареты. Карамба! — прибавила она, взглянув на свои часики. — Нам надо торопиться. Мне надо тоже успеть одеться.

Сделав несколько шагов к двери, она вдруг остановилась.

— Еще одно слово, — сказала она. — Когда вы будете разговаривать с Карлосом Сантандером, не делайте такого несчастного вида. Печаль — худшее оружие для достижения цели. Поборите себя, прошу вас, хоть на то время, когда будете находиться в присутствии Сантандера. Кажитесь веселой, улыбайтесь самым непринужденным образом. Я, со своей стороны, буду вести себя так же с Санта-Анной.

Когда Изабелла Альмонте вышла от своей подруги, на лицо ее тотчас спустилось облако печали, она не менее Луизы нуждалась в поддержке, делая неимоверные усилия, чтобы казаться веселой и беззаботной.

Глава XXII

УЗНИКИ ЗА РАБОТОЙ

Отряд скованных арестантов следует по улице Платерос. Доминго, надзиратель, сопровождает их, держа в руке огромный кнут. Несколько сторожей из тюрьмы и солдат следуют за ними. Узники прикованы друг к другу парами, причем цепи колодок немного отпущены, чтобы дать арестантам возможность передвигаться. При такого рода системе нет надобности в многочисленной страже, для скованных достаточно одного часового там, где для свободных арестантов понадобилось бы человек двенадцать. Побег совершенно невозможен, хотя перед чем остановились бы эти «спаренные», если бы им угрожали только ружья да сабли?

Плиты сняли, открыв канаву, наполненную вонючей грязью, около нее навалены всевозможные орудия для чистки и лопаты всех величин. Подойдя к этому месту, Доминго, не отходивший ни на шаг от арестантов, приказал им приниматься за работу. Отказ или непослушание немыслимы, даже простое колебание наказывается ударом кнута или ружейного приклада. Кернею и Крису Року пришлось поневоле следовать примеру остальных. Но никто не принялся за работу с таким отвращением, как техасец. Прежде чем приступить к ней, он взмахнул лопатой с таким угрожающим видом, точно хотел размозжить ею голову ближайшему солдату.

— Проклятие! — воскликнул он, — Хоть ты, подлец, и не виноват, но я с наслаждением рассек бы твою башку! Ах, почему я не в Техасе! Не пощадил бы я тогда ни одного встречного мексиканца!..

Не понимая ни одного слова из всего сказанного Роком, солдат, испуганный его угрожающим видом, отступил с таким глупым выражением лица, что техасец не мог удержаться от смеха. Затем, не говоря более ни слова, принялся за дело.

Сначала работа была довольно сносной. Выгребая обильную грязь, не приходилось спускаться в канаву, однако в скором времени на дне канавы образовалась густая масса, выгрести которую можно, лишь спустившись в нее, что и было приказано сделать. Это варварство, достойное дикарей! Однако Доминго этим нисколько не смутился и, щелкнув бичом, повторил приказание.

Некоторые спускаются осторожно, погружаясь по пояс в грязь, другие так долго приготовляются, что приходится пустить в дело кнут. Из каждой скованной пары только один обязан спускаться в канаву. Несмотря на отвращение, испытываемое Крисом Роком к карлику, он не желал, чтобы тот утонул или задохся в грязи, и потому решительно спускается сам.

Несмотря на свой высокий рост, техасец погрузился до бедер. Края канавы доходяг ему до шеи, тогда как у других арестантов голова едва видна. Ни Керней, ни Ривас еще не опустились. Как это ни казалось странным, но они чувствовали взаимную симпатию и теперь спорили, кому спуститься в канаву. Каждый, желая избавить товарища от этой муки, брал ужасную обязанность на себя. Их пререкания были, однако, прерваны тюремщиком, который, схватив Риваса за плечо, приказал ему немедленно спуститься. Ривас поспешил повиноваться, побуждаемый чувством великодушия по отношению к молодому ирландцу. Если бы здесь находился Карлос Сантандер, он заставил бы, конечно, спуститься Кернея, но тюремщик, помня дерзости, сказанные Руперто полковнику, выбрал его.

Работа подвигается, одни из арестантов выбрасывают из канавы грязь на улицу, другие уминают ее лопатами, чтобы она не растекалась, — отвратительный, унижающий человеческое достоинство труд!

Глава XXIII

ПРОЦЕССИЯ

Как ни мучительна была эта работа, некоторые арестанты не могли все же удержаться от шуток, обращенных к прохожим, брезгливо сторонившимся. Достаточно было бросить ком грязи, чтобы совершенно испортить одежду или обувь.

Стража оставалась безучастной, так как