Энджи опустилась в кресло у окна и застегнула ремень безопасности. Бен, занявший кресло рядом с ней, сделал то же самое. Энджи посмотрела ему в глаза, а он взял ее за руку.

– Прекрасные каникулы у нас получились, – негромко произнес Бен.

– М-м-м-м-м.

– Как в молодости?

Энджи обдумала его слова.

– Немного похоже. Только еще лучше. Если бы такое происходило с нами чаще.

Он кивнул и, опустив голову, стал рассматривать ее руки.

– Как видно, ты не очень-то торопишься домой, правда? – спросила мужа Энджи. Она заметила, что он часами размышлял на эту тему. Ясно, что с ней ему хорошо. Это льстило ее самолюбию и возбуждало Энджи. Но все-таки, между ними еще сохранялась какая-то недоговоренность.

Бен пожал плечами.

– Я испытываю противоречивые чувства по поводу нашего возвращения.

Потом он замолчал, но Энджи хотелось ясности.

– Продолжай. Расскажи мне про эти самые противоречивые чувства.

Еще до поездки они пообещали друг другу ничего не скрывать, а рассказывать все, что лежит на сердце. Обещание было дано не в разгар страсти, а обдуманно и на трезвую голову, хотя, честно говоря, во время каникул проявления страсти со стороны супругов было предостаточно.

– Мы провели незабываемые дни, – заметил Бен. – Я боюсь, что, когда мы вернемся в Таккер, все скоро забудется, и мы вернемся к привычной рутинной жизни.

– Если ты понимаешь, что нас ждет дома надоевшая тебе рутина, то в твоих силах постараться ее избежать.

– Я бы с удовольствием, только, клянусь жизнью, не знаю, как это сделать. Как воевать со скукой в крохотном городишке, где и делать-то особенно нечего?

– Я лично собираюсь бывать дома почаще.

– Значит, мы будем скучать вдвоем. – Он пристально взглянул на жену. – Я никого не хотел задеть своим замечанием, Энджи, но обдумай мои слова. Таккер есть Таккер. Мы можем часами разговаривать, заниматься любовью, устраивать романтические обеды при свечах, но Таккер все равно останется Таккером. И ничего, кроме того, что я тебе перечислил, мы с этим сделать не сможем.

– Тогда мы станем чаще выезжать в другие места.

– Для того, чтобы заполнять паузы, – не реже трех раз в месяц, – попыталась найти компромисс Энджи.

Она не позволит ему так легко сдаться. Особенно после этих чудесных каникул, которые они провели вместе. Они на удивление успешно продвинулись навстречу друг другу.

– Мы будем заранее планировать, куда ехать, так, чтобы это было интересно обоим, или заниматься тем, чем нам захочется. Само предвкушение интересной поездки – уже очень много.

Бен закачал головой.

– Возможно, я употребил неверное слово «скука». Мне просто нужно встречаться с людьми – самыми разными людьми, – только обязательно интересными. В Таккере таких просто нет. – На этот раз Бен говорил удивительно четко и ясно, словно только сейчас, наконец, он нашел единственно верные слова. Резюме прозвучало удивительно кратко:

– Я скучаю по Нью-Йорку.

– Мы вернемся туда вместе с нашими родными на праздники в честь дня Благодарения.

– Я не об этом. Я говорю о работе.

Энджи знала, куда клонит Бен. Временами ей казалось, что она знала это с самого начала, только предпочитала не думать об этом. Так ей было удобнее.

– Очень важно быть там, где кипит настоящая жизнь, – постарался объяснить свою точку зрения Бен. – Как здорово находиться в гуще живого дела, где работают телефаксы, постоянно звонят телефоны, проходят собрания и конференции.

По салону прошла стюардесса, проверяя, все ли пассажиры застегнули ремни. Бен подождал, пока она прошла мимо, а затем негромко добавил:

– Когда ты училась в медицинском институте и проходила в Нью-Йорке практику, все это у меня было. Было это и тогда, когда родился Дуги. Но когда же мы переехали в Таккер, я лишился всего.

Энджи почувствовала, что у нее внутри все сжимается.

– Ты хочешь сказать, что не прочь вернуться назад? Бен поднял глаза к потолку салона.

– Я говорю тебе, что скучаю по Нью-Йорку. Если бы у нас была хоть малейшая возможность изменить жизнь, то да, я бы вернулся в Нью-Йорк. – Он опять бросил на нее внимательный взгляд, пытаясь понять, какое впечатление произвели на жену его слова. Потом он снова принялся изучать ее руки, покрутил обручальное кольцо у нее на пальце. – Но у тебя в Таккере практика.

Напряжение у Энджи все копилось: за каких-то два месяца основы, на которых зижделась ее жизнь, стали рушиться. Ее жизнь могла кардинально измениться.

– Твою практику не унесешь в кармане, как я могу унести свои карандаши и фломастеры, – продолжал Бен, на этот раз выдвигая возражения против только что сформулированной им же точки зрения. – Ты прочно обосновалась в Таккере. Ты знаешь людей, более того, ты их любишь.

– Да, ты прав. А разве ты – нет? – спросила она в волнении.

– Да, я тоже. Они и в самом деле отличные люди. Они добры, дружелюбны. Когда они сойдутся с вами поближе, то готовы ради вас снять последнюю рубашку…

Бен замолчал, когда стюардесса стала рассказывать пассажирам о соблюдении мер предосторожности во время полета.

Энджи придвинулась к нему поближе.

– Это не просто люди. Это образ жизни, который здесь куда как проще, нежели в большом городе. Здесь медленнее темп жизни, да и сама жизнь пронизана покоем и миром.

– Если бы можно было соединить покой, мир и интеллектуальную деятельность, этому не было бы цены.

– Возможно и другое решение. Монпелье находится не так далеко от Таккера. Мог бы ты, к примеру, наладить личные связи с редакцией тамошней газеты?

Бен посмотрел на Энджи со значением.

– Знаешь ли, «Газетт» в Монпелье не совсем то, что «Таймс».

– А может быть, тебе заняться преподаванием? Ты мог бы ездить в Беннингтон или Дартмут. В этих городах достаточно интеллектуалов, чтобы стимулировать работу мозга.

– Возможно, – признал Бен, хотя и не без скептической нотки в голосе. – Если они захотят принять в члены преподавателей обыкновенного карикатуриста.

– Не обыкновенного карикатуриста, а хорошо известного политического карикатуриста, награжденного премией. Что скрывать, ты один из лучших на своем поприще. Пусть им не нужен полный курс, что тебе стоит в таком случае провести серию семинаров? Ты можешь договориться с тамошним отделом искусств. Или, что еще лучше, с факультетом политических наук.

– Очень может быть, – снова сказал он. Стюардесса заняла свое кресло. Самолет начал выруливать на взлетную полосу.

– А что, если мне все-таки попытаться восстановить старые связи в Нью-Йорке? – спросил Бен.