— О! — прошептала она. — Я умираю.

— Нет, вы не умрете, Анна! Луиза тоже не умерла: вы ее увидите и полюбите, и она вас полюбит, потому что вы добры. Потерпите еще немного, скоро пробьет час.

Королева не могла знать, что должно было случиться в этот страшный час, но она заранее дрожала: ее ожидало нечто ужасное.

Не осмеливаясь расспрашивать короля, она не решалась даже оглядеться; ее воображение рисовало чудовищные картины, и она закрывала глаза, чтобы их не видеть. Король продержал ее в таком положении более двух часов — ничего страшнее и представить себе невозможно. Большие часы, висевшие напротив нее в часовне, пробили время с грохотом, сотрясшим всю церковь; когда они отзвонили полночь, король подскочил как на пружине.

— Настало время! — воскликнул он и вышел в прихожую, чтобы позвать настоятеля и трех монахов, приглашенных им, — они ждали его.

Чтобы понять невообразимую сцену, разыгравшуюся далее, необходимо в нескольких словах объяснить, как устроены усыпальницы католических королей — без этого невозможно ничего объяснить.

Эскориал, как известно, дворец и монастырь одновременно, здесь живут монахи, призванные ухаживать за гробницами королевской семьи. Ничего общего с нашим Сен-Дени — здесь все по-другому.

Короли покоятся в склепах. В те времена склепов было еще немного, поскольку они появились лишь при Филиппе IV. В этот пантеон спускаются по довольно красивой лестнице, на середине которой находится дверь, а к ней ведут пять или шесть ступенек; за дверью — другая лестница, ведущая к усыпальницам. Здесь расположена длинная комната с большим окном напротив двери. Единственный предмет мебели там — большой вытянутый стол, поставленный посредине этой комнаты.

За ней находится другая, она напоминает библиотеку из-за полок, расставленных повсюду, но вместо книг на этих полках стоят гробы на подпорках, обитые бархатом и узорчатым шелком и заколоченные золотыми гвоздями. Это гробы королев, не имевших потомства, и усопших королевских детей. Королевы, подарившие короне наследников, покоятся в нижнем помещении пантеона, где видны роскошные усыпальницы. Но и те и другие сначала стоят в первой комнате, которую я описала, — она называется «гноильня». Гробы на некоторое время размещают там в нишах, вырубленных в стене, и замуровывают так, что их нельзя увидеть. Покойники лежат там до тех пор, пока от тела остаются лишь кости; после этого их переносят в маленькие гробы на полках, где лежат только скелеты. Один монах и врачи, приставленные к данному заведению, определяют по внешнему виду тела, в каком оно состоянии и сколько месяцев, сколько лет должно оставаться в этом своеобразном чистилище, а когда приходит время, они переносят останки в другое место, не совершая при этом никаких обрядов.

В эту мрачную обитель мы и должны спуститься, именно здесь разыграется та великая трагедия, что повлияет на судьбу стольких народов.

Карл II, увидев настоятеля монастыря и монахов, знаком пригласил их следовать за ним и привел в часовню, на то место, где находилась королева. Монахи были так же удивлены и заинтригованы, как она.

— Закройте двери! — приказал им король. — Притворите их хорошенько, чтобы никто не слышал нас.

Монахи повиновались, недоумевая, зачем они сюда пришли и что им предстоит делать. Подойдя к балкону, Карл показал на открытое окно, выходящее в церковь:

— Мы начнем спускаться, отец мой.

— Куда, государь?

— Вы это скоро узнаете, а пока идите за мной. И ты, Анна, тоже; наступило то время, о котором я говорил.

Он казался спокойным, чуть ли не улыбался, и ступал твердым шагом. Кровь застыла в жилах королевы; Карл взял ее за руку и потянул к маленькой лестнице, ведущей с балкона к клиросу. Они спустились, и настоятель спросил, что теперь делать.

— Идите в склеп, отец мой.

— Но зачем, ваше величество? В такой час…

— Затем, что я так хочу, у меня там дело есть. Показывайте дорогу.

Когда король приезжал помолиться у могилы покойной королевы, как он называл усыпальницу, то останавливался, у входа в склеп и падал на колени, целовал землю, раскинув руки, будто пытаясь обнять ее, — в общем вел себя странно, как уже было описано выше; но на этот раз, в соответствии с его замыслом, ему требовалось больше.

— Где покоится королева? — спросил он.

«Что он собирается делать? — подумала королева. — О Боже! Смилуйся над нами!»

— Ваше величество, королева покоится там, где должна находиться по нашему обычаю и по законам Церкви, не сомневайтесь.

— Где она? Скажите мне сейчас же, немедленно. Я хочу это знать.

— Но, государь…

— Говорите, я так хочу!

— Ваше величество, она в гноильне.

— Где эта гноильня? Отведите меня туда.

Обычно короли при своей жизни не появляются в этих местах погребения. Тот, кто обожал могилы, кто охотно провел бы около них всю жизнь, еще не знал всех их тайн и даже не догадывался о них. Настоятель не решался выполнить приказ короля — ему казалось, что в эти минуты разум повелителя помутился и присутствие королевы его не успокаивало.

— Преподобный отец, — повторил король, топнув ногой, — я так хочу!

Настоятель монастыря поклонился в знак смирения и направился к лестнице, следом пошел король, увлекая за собой Анну. Они спустились по одним ступенькам, поднялись по другим и наконец вошли в гноильню, освещенную луной ярко, как днем; другого освещения здесь не было — лампы горели только в церкви и на лестнице, и этого было достаточно. При виде голых поблескивающих стен Карл II воскликнул:

— Вы меня обманываете, ее здесь нет!

— Простите, ваше величество, но она здесь.

И он дотронулся до одного места стены, расположенного почти рядом с окном.

— Я хочу увидеть ее, — спокойно продолжал король.

— Увидеть ее, государь? Ваше величество говорит, конечно, не подумав.

— Я подумал и хочу видеть ее немедленно. Разберите стену, вы должны знать, как это делается, откройте гроб и покажите мне ее.

— Какой ужас, ведь это осквернение могилы! — воскликнула королева, отворачиваясь.

— Но, ваше величество… это невозможно, вы не сделаете этого! Осквернить могилу — это святотатство.

— Она приказала мне сделать это, и я сделаю. Повинуйтесь и, если откажете мне, сутана не спасет вашей шеи, клянусь честью короля.

После долгого сопротивления настоятель был вынужден подчиниться; он послал монахов за нужными инструментами туда, где они лежали, и акт осквернения начался. Король сам следил за монахами и при необходимости помогал им. Королева и настоятель, стоя на коленях, истово молились. Я уже говорила, что только луна освещала эту сцену.