Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хорошо, что я не пью. Когда папа заканчивает, просто выхожу из-за стола и направляюсь к нему, чтобы обнять.
– Люблю тебя, – выдыхаю я. – Счастлив, что ты дома. И… Для меня важно каждое сказанное тобой слово. Знай, что я все мотаю, пап. В тяжелые моменты… Пап, ты всегда со мной в любой критической ситуации, – постукиваю себя по виску. – Я вспоминаю, что ты говорил, и я… В общем, я просто понимаю, что сделал бы ты, и поступаю так же.
– Это лучшая отдача, сын, – улыбается папа. – Но я все равно считаю, что у нас тот случай, когда ученик превзошел своего учителя. Поверь, я в свои девятнадцать был тем еще беспредельщиком.
– Ну… – окончательно смущаюсь я. – У тебя и отца такого не было.
– Это точно, сын. К сожалению, у меня не было никакого.
Возвращаюсь на свое место. Все делают вид, что принимаются за еду, но по большей части, конечно же, изначально ковыряемся. Гораздо позже волнение отпускает и позволяет нормально есть.
– На пару минут, сын, – отзывает меня папа после ужина, когда все идут в гостиную, чтобы раскидать по ковру конструктор, как в старые-добрые времена.
Иду, конечно. И тема, которую отец поднимает, не удивляет нисколько. Она ожидаема.
– Ты же помнишь, что нужно быть осторожным? Эта девочка… Я понимаю, что у тебя сильные чувства к ней. Но давай как-то с трезвой головой, сын. Вы очень молоды. Она так вообще… Зреть и зреть. Не сделай ребенку ребенка.
– Вообще-то, Ю восемнадцать, – высекаю глухо, но ровно.
– Я в курсе. Но это не отменяет того, что ей необходимо вырасти и окрепнуть духовно.
Вздыхаю.
– Согласен, па. Да мы и не спим, ясно? Не из-за чего волноваться.
– Сегодня не спите, а завтра…
– Ладно, ладно. Я тебя услышал.
– Вот и молодец.
Возвращаемся в гостиную. Смотрю на маму, Ю и братьев… И допираю, что должен и их забрать.
– Кто хочет в кино и в пиццерию?
– Я, – подскакивает Бодя.
– Ну… Можно, – толкает Егор.
– Какая пиццерия? Только поели, – удивляется мама.
– А я никуда не хочу, – тупит Илюха.
Приходится жестами дообъяснять.
– Ок, – роняет типа в одолжение, пока краснеет моя Ю.
Забираю всех, в общем. Толпой валим к выходу. Уже на пороге оборачиваюсь. Вижу, как папа обнимает маму, и разбирает так, мать вашу, сильно, что слезы, сука, просачиваются. Благо во дворе темно. Только это и спасает, когда высыпаем.
– Ты же с нами? – спрашиваю Ю уже в гараже. – Ненадолго.
– С удовольствием.
59
…когда еще терять сознание от поцелуев, как не сейчас?
Ночью Одессу заметает. И вечером, если верить прогнозам синоптиков, ожидается вторая волна снегопада. Однако внутри стадиона «Грифонов», благодаря закрывающейся крыше, сохраняется стабильная температура. Мне вполне комфортно на трибуне в спортивных штанах и в футболке Нечаева.
Заканчивается первый тайм. Борьба разворачивается яростная. Оно и неудивительно, все-таки финал студенческой футбольной лиги.
Я не могу оторвать взгляда от поля. Многие парни круто играют, но мой Ян… Он выдает какую-то особенную, очень мощную энергетику. Он в своей стихии. Он ею управляет. Слежу за ним, и внутри все бурлит.
Один – один.
Как ни стараются команды, вырваться вперед не удается.
Мяч уходит за боковую линию. Последний коснувшийся возвращает его на поле. Непродолжительный розыгрыш между соперниками, и с высокой подачи мяч летит в сторону наших ворот. Голкипер выступает, чтобы отразить тот с выгодной для себя позиции. Однако практически сразу же происходит новая атака в другой угол. Болельщики на трибунах подскакивают в тот момент, когда Ян подцепляет мяч носком бутсы и выбивает его из наших ворот ударом через себя.
Разнотональный шквал голосов – от радости до огорчения. И сирена оповещает о конце первого тайма.
Срываюсь в сторону прохода, чтобы спуститься вниз. Когда достигаю поля, Ян уже ждет меня у ограждения. Раскрасневшийся, вспотевший, растрепанный, учащенно дышащий, ухмыляющийся и безумно обаятельный… Не может не вызвать ответную улыбку.
Поднявшись на носочки, перегибаюсь через забор, чтобы обвить руками его шею. Он обнимает и прижимает настолько крепко, насколько это, учитывая преграду, возможно.
– Ты феноменален, Ян Нечаев! Восхищаюсь. Горжусь. Люблю.
Он не отвечает. Ничего не говорит.
Пройдясь ладонями по моей спине, стискивает талию и легонько вдавливает между ребрами пальцы, призывая тем самым отстраниться, чтобы тут же впечататься в мой рот своим. Прикрываю веки и с волнением отдаюсь жгучей ласке.
Мы еще не целовались при друзьях и знакомых. Осознание того, что они смотрят на нас, смущает. Но лишь в первые секунды контакта.
А потом… Я обо всех забываю.
Соль на губах Яна странным образом усиливает знакомый и любимый вкус, который он снова и снова дарит мне. Дурманит, разгоняет кровь, учащает сердцебиение и кружит голову. Бетон под задрожавшими ногами вдруг ощущается зыбучим песком. С вибрациями сквозь мое тело проносится электричество. Глубоко в земле разряжается эта энергия, сотрясая весь стадион.
Как иначе объяснить взрыв шума, который накрывает нас с Нечаевым горячей волной?
Гул голосов, гудки вувузелы, глухой свист дымовых шашек и, наконец, мурашечная силовая а капелла «На небі[19]».
Ерунда, что нет музыкального сопровождения. Мое сердце превращается в барабанную установку. И, похоже, отбивает куда громче выдаваемого фанатами ритмичного топота.
Разъединяясь, смотрим друг другу в глаза. И вновь сливаемся в поцелуе.
– Нечаев! – горланит тренер Безугленко.
Я вздрагиваю и спешно отталкиваюсь.
Ян смеется, облизывает губы и, удерживая меня за талию, подмигивает.
– Мне пора, – произносит, мило тронув пальцами косички, в которые я заплела волосы от висков до макушки.
Под воздействием его шаловливых глаз и чарующей улыбки вспыхиваю.
– Конечно. Беги скорее, Ян, – тараторю взволнованно.
– Иди-иди, капитан, – материализуется рядом
