Тогда Кассандра решает вернуться назад, дойти до места, где часы показывали шестьдесят восемь процентов, и пойти в противоположную сторону. Число уменьшается до шестидесяти шести процентов.

Пробабилис считает, что у нас больше шансов умереть, чем выжить. Но все меняется в зависимости от наших передвижений в этом постепенно заполняющемся водой лабиринте.

— Риск погибнуть по-прежнему больше пятидесяти процентов, — сокрушается Ким.

— Мы выберемся отсюда, потому что мы поняли принцип.

Теперь мы этот принцип просто применим на практике. Это как со змеей Фетната. Измир умер в тот момент, когда Виконт придумал свою уловку. Точно так же мы спаслись в тот момент, когда нам пришла в голову идея использовать часы вероятности в качестве путеводителя по лабиринту.

Проверив все туннели на всех перекрестках, они нашли дорогу, принесшую им сорок девять процентов.

Наши шансы выжить уже больше, чем шансы умереть.

Двое молодых бомжей тратят несколько часов на поиск туннеля, в котором цифра на часах становится меньше сорока процентов. Тридцать и двадцать процентов даются им довольно легко. Наконец они находят место, где часы показывают, что вероятность умереть в ближайшие пять секунд составляет шестнадцать процентов. К сожалению, это тупик.

— Мы близки к освобождению, — заявляет Ким. — За этой стенкой находится нечто похожее на выход.

Они начинают голыми руками рыть рыхлую землю.

— Мы, скорее всего, попадем в сад или в подвал. Останется всего лишь объяснить хозяину дома причину нашего вторжения.

Наконец им кажется, что они слышат приглушенные человеческие голоса. Они с удвоенной энергией роют земляную стену и толкают ее плечом, пока та не обрушивается. Их встречают сотни скелетов и испускающие вопли живые люди.

Мы нашли вход в ад.

Они выпадают из отверстия в стене и приземляются посреди зловещих желтых костей, над которыми витает мрачный запах формалина.

Поднявшись, они обнаруживают, что на них с ужасом смотрит десяток японских туристов. Кто-то кричит, кто-то застыл от изумления. Трое сохранили самообладание настолько, что достают фотоаппараты и быстро делают снимки, ослепляя Кима и Кассандру вспышками.

Молодые люди осматриваются и понимают, что попали в официальные, посещаемые туристами катакомбы Данвер-Рошро. Вокруг картинно разложены тысячи человеческих костей, среди них виднеются таблички типа: «Все минуты жизни ранят, и только последняя — убивает».

Мы в оссуарии.

Одна японка падает в обморок, остальные продолжают кричать. Но пара молодых, покрытых грязью бомжей уже покинула обитель мертвецов и бежит наружу. Они выскакивают на поверхность. Они дышат так, словно только что родились. Они смотрят на солнце так, словно видят его впервые.

Воздух.

Свет.

Свободное пространство.

Мы вырвались из кишечника.

Мы покинули недра земли.

Итак, мы прошли царство мертвых и вернулись к жизни, полные новых сил.

Они разглядывают друг друга. Глина покрывает их одежду, их лица вымазаны землей до самых волос.

Кассандра смотрит на Кима.

Он похож на пирожное, украшенное шоколадным муссом.

Такая мысль забавляет ее. У Кассандры Катценберг начинается приступ хохота, который поднимается из живота и разрывает горло. Она давно так не веселилась. Собственное ликование приводит ее в восторг.

Ким Йе Бин то смеется, то становится серьезным, то смеется вновь. Общая радость освобождает их наконец от накопившегося напряжения.

Мы победили. Мы нашли выход. Даже при самых страшных обстоятельствах остается шанс выжить.

Снова начинается дождь, который смывает с них верхний слой земли и песка. Они помогают друг другу стереть грязь с лиц. Гроза набирает силу, и молодые люди, задыхаясь, мчатся к ближайшему входу в метро. Данвер-Рошро. Они переходят на станцию «Орлеан-Порт» линии Клиньянкур.

Но неожиданно на повороте туннеля им перегораживают дорогу контролеры:

— Проверка. Ваши билеты, пожалуйста!

О нет, опять то же самое!

— У нас нет билетов, — говорит им кореец, безнадежно вздыхая.

Человек, похожий на старшего группы, смотрит на них и протягивает руку, в которой что-то зажато. Он разжимает кулак, на ладони лежат два билета. Он подмигивает:

— Знаю, сейчас кризис. Я понимаю ваше положение. Это хоть как-то поможет вам.

Молодые люди стоят в изумлении.

— Простите? — спрашивает Ким, думая, что ослышался.

— Судя по одежде и по вашему виду, вам сейчас не везет. Очень трудно, когда ты лишен всего, и я не буду создавать вам дополнительных сложностей выполнением формальностей.

На секунду Киму и Кассандре кажется, что контролер шутит.

— Э-э… спасибо, — бормочет молодой азиат, хмуря брови и пытаясь уловить скрытую насмешку.

Но контролер прощается с ними, поднося два пальца к козырьку.

— Вы знаете, нам билеты бесплатно выдают, иногда можно и помочь кому-нибудь. Сегодня в трудном положении вы, а завтра, быть может, я сам окажусь на вашем месте.

Другие контролеры кивают в знак согласия.

— Можете не бежать, придет следующий поезд. Расслабьтесь, у вас такой напряженный вид. А стресс вреден для желудка и сердца. Самое главное — здоровье.

Удивление проходит, и молодые люди продолжают свой путь. Ким шепчет:

— Если бы это случилось не со мной, я бы не поверил.

Кассандре хочется сказать:

«Человек не бывает ни совсем плохим, ни совсем хорошим, никого нельзя судить по одежде и по профессии. Даже среди буржуев и полицейских есть отличные люди, даже среди бедняков и бомжей есть негодяи. Куда бы ты ни попал, ты всегда встретишь доброго человека».

Они пытаются вести себя, как обычные пассажиры. Они находят вагон со свободными местами и садятся рядом. Двери закрываются. Раздается свисток, и поезд везет их с юга столицы на север.

Кассандра может наконец закрыть глаза и спокойно вздохнуть.

У меня снова создается впечатление, что все в моей жизни бесконечно повторяется, пусть с небольшими вариациями.

Я выбралась из кучи скелетов в катакомбах, как выбралась из горы кукол на свалке.