Амелия рассеянно смотрит в сторону. Меньше всего ее радует мысль снова выступить в роли кутюрье перед выходом подруги в свет. Наконец, не встречаясь с ней глазами, она спрашивает:

– Куда он тебя ведет?

– Большая вечеринка на… я там никогда не была… на Стар-Айленде, что ли. В чьем-то доме.

На губах Амелии – сардоническая улыбка.

– Магдалена, ну ты даешь! То у тебя ужин в Chez Toi, о котором ты раньше не слышала. То ты идешь на вечеринку в «чей-то дом». Стар-Айленд, чтоб ты знала, знаменит самыми дорогими поместьями… ну еще Фишер-Айленд.

– Я не знала.

Подруга меряет ее взглядом, смысл которого остается Магдалене непонятен. Такой… пристальный взгляд. Амелия снова говорит:

– Ну что, сладкая папайя, ты собираешься потом предложить себя на десерт?

От неожиданности Магдалена сбрасывает на пол согнутую ногу, готовая то ли к схватке, то ли к бегству.

– Амелия! Что еще за вопрос?!

– Вполне практический. Мужчины в определенном возрасте полагают, что это украшает первое свидание. «Af lojate, малышка! Преподнеси себя на блюдечке!» Сколько раз я шла на это только потому, что Реджи ждал от меня… Называется «отношения». Когда я слышу это дурацкое слово, так и хочется сунуть в рот два пальца.

– Никогда не видела тебя такой… подавленной, Амелия.

– Что тебе сказать? Я никогда не была в такой ситуации. Эта сволочь… Нет, Реджи не сволочь, я бы с радостью вышла за него замуж. Надеюсь, ты никогда не окажешься в моем положении.

По щекам потекли слезы, губы задрожали. И это – стойкая, сильная Амелия! Магдалене становится не по себе. Да, подругу обидели:::::: Интересно, что на самом деле стряслось у них с Реджи?:::::: но она всегда шла на всех парусах… и чтобы вдруг сломаться и начать себя жалеть. Если бы она сейчас окончательно раскисла и разрыдалась, Магдалена просто не выдержала бы. Сидеть и смотреть, как подруга разваливается на глазах… Амелия, которой она всегда восхищалась! Старшая, образованная, умная…

Пошмыгав носом, Амелия как-то собирается. Нет, слезы не высохли, но она может выдавить из себя улыбку.

– Извини.

Снова на глазах слезы…:::::: Возьми себя в руки, подруга!:::::: Ну вот, слава богу. Новая улыбка выходит почти бесслезная.

– Сегодня у меня выдался не лучший день. – хмыкает Амелия. – Чем могу, помогу… Погляди в шкафу. Там у меня висит новенькое черное платье вот с таким… – она показала на себе декольте чуть не до пупа. – Мне оно тесновато, а тебе будет в самый раз.

:::::: Какая самоотверженность! Парение духа! Выход в астрал! Вот оно, счастье!:::::: Магдалене, конечно, неведомы такие выражения, как «парение духа» или «выход в астрал», но они в точности соответствуют тому, что она вдруг испытывает. Она чувствует… даже не чувствует, а видит, как утопает в кожаном пассажирском кресле цвета беж, а ее уносит вдаль шикарный спортивный автомобиль… Одновременно она парит в воздухе, наблюдая за невероятным поворотом колеса Судьбы: Магдалена Отеро, девушка из захолустной Хайалии, сидит бок о бок с богачом, красавцем, знаменитостью, который ну никак не мог пригласить ее на свидание… но ведь пригласил! Сергей Королев, русский олигарх, передавший местному музею картин на семьдесят миллионов долларов и закативший в престижнейшем ресторане Майами офигенный банкет… Вот он, рукой подать, за рулем дорогущей машины! Она видит сквозь крышу себя и его. Она оглядывается вокруг: много ли свидетелей ее триумфа? Многие ли обратили внимание на нее, Магдалену Отеро, в суперкаре, который, кажется, летит со скоростью восемьдесят миль в час, даже когда он припаркован на обочине? Увы, немного. Никто не знает ее в лицо. Дрексел-авеню – ее официальный адрес, но часто ли она здесь ночевала?

Шшшшш… с астральных высот обратно на грешную землю.

В этом антураже Сергей смотрится супер. В дополнение к мужественному профилю, волевому подбородку и крепким скулам без намека на жирок – волосы… густые, темно-каштановые с блондинистыми, выгоревшими на солнце прядями, словно откинутые назад порывом ветра, притом что салон представляет собой кондиционированный кокон… В условиях Южной Флориды ни один нормальный водитель иначе не ездит. А как же Норман и его кабриолет? Так ведь Норман псих!

Сергей поднимает на нее – ах, эти глаза! – полыхнувшие синим лукавые глаза! Легкая улыбка. Поскольку ни он, ни она не дали для этого никакого повода, случившийся рядом турист из Цинциннати нашел ее самодовольной. В отличие от Магдалены. Она бы назвала ее любезной, учтивой, глубокомысленной… как-то так. А его одежда… это что-то. Пиджак – кашемировый? – такой мягкий, что хочется зарыться в него носом… открытая на груди яркая белая рубашка – шелк? – со стоячим воротничком. Да и она тоже не промах в платье с убойным декольте… то и дело перехватывает взгляд, украдкой ловящий изгибы ее груди. Горячая штучка.

Сергей жмет на газ, и мотор почти бесшумно начинает работать. Они мчатся на север по свободной Коллинз-авеню… мимо сплошной стены из башен-кондоминиумов, скрывающей океан, до которого рукой подать, прочь от случайного прохожего. Магдалена чуть мозги не сломала в надежде нащупать тему… хоть что-нибудь… мало-мальски интересную для такого человека. Ну, слава богу! У него хватает ума самому завязать разговор ни о чем, лишь бы прервать затянувшееся молчание. Она никогда не забиралась в Майами-Бич так далеко на север. Где-то впереди скоро должен замаячить материк. Сергей сбрасывает скорость и дарит ей лучезарную улыбку.

– Ну, вот мы и в России. Это Санни-Айлз.

Судя по тому, что она видит в свете уличных фонарей, и луны, и ярких витрин, место мало чем отличается от стандартного Майами-Бич… с восточной стороны – та же стена башен вдоль Коллинз-авеню, заслоняющая вид на океан… а с западной – старые низкорослые строения, лепящиеся друг к другу на протяжении многих миль. Сергей едет еще медленнее и показывает на боковую улочку со съемными домами.

– Видишь эти магасинчики? – Тому, кто бывал в Бел-Харбор или Авентуре, смотреть особо не на что. – Если ты не говоришь по-рузки, ты ничего не купишь. Остается тыкать пальцем и расмахивать долларами. Там работают настоящие рузкие. Они не говорят по-англиски и не хотят быть америкосами. Это как если ты во время Кайе Очо в Майами зайдешь в магасин, не говоря по-испански. Там тоже никто не хочет быть америкосом…

– Ой, что это?

– Ты о чем?

– Вон… большая вывеска. Как будто висит в воздухе.

Там, где заканчивался квартал невзрачных магазинчиков, вознесся яркий символ из красно-желто-оранжевого неона: «Горшочек меда». Кажется, он парит в ночи. Сергей пожимает плечами.

– Я думаю, какой-нибудь стрип-клуб.

– Для русских?

– Нет, нет, нет… для америкосов. Рузкие в стрип-клуб не ходят. Мы романтики. Это америкосы помешаны на порнографии.

– Ага, ею весь Интернет забит, – подтверждает Магдалена. – Шестьдесят процентов кликов в поисках порнографии. Ты себе не представляешь, сколько известных людей на нее подсели. По пять-шесть часов в день смотрят, даже в офисе во время работы. Ужас! Вся карьера побоку.