Романова любила ночь, особенно летнюю, когда воздух наполнялся такими дивными чувственными ароматами цветов и трав, росы и тумана, каких никогда не бывает в раскалённый полдень. Во тьме могли поджидать опасности, но всё же страх перед ними всегда оказывался для Насти слабее притягательности ночных тайн.

Теперь Настя стояла на балконе, облокотившись на резные перила из белого мрамора, словно Джульетта в ожидании своего Ромео, и лунный свет играл блёстками её золотого платья.

Последние аккорды песни Северянина оборвались и смолкли, как всхлип. Зал восторженно зашумел. И Настя представила, как все сейчас стараются выказать своё восхищение Кайлу лично, а тот, сдержанно улыбаясь, норовит поскорее ускользнуть прочь.

Она бы тоже поступила так… Постаралась найти укромный уголок. К примеру, такой, как это балкончик, выходящий в ночной сад. Ведь здесь так восхитительно!

Настя присмотрелась к цветам в огромном вазоне, освещённым тусклым светом, льющимся из окон. Они напоминали крупные бутоны белоснежных лилий, но прежде Романовой никогда не приходилось видеть лилии такой красоты. Казалось, что лунный свет опустился на землю и, свернувшись клубочком на мраморном постаменте, застыл в виде тонких, прозрачных, чуть золочёных лепестков. Эти цветы походили на призрачные, туманные миражи, готовые растаять, стоит лишь коснуться их живой плотью. От их аромата у Насти пошла кругом голова, и звёзды в тёмном поднебесье замерцали, как роса на лунно-прозрачных лепестках.

Может, и вправду, это не настоящие цветы, а лишь волшебные грёзы, порождённые магией этой ночи. Настя протянула руку, желая удостовериться, что перед ней не ночной мираж…

– Я бы не стал этого делать, миледи! – голос прозвучал почти над ухом.

Настя опустила недонесённую до бутона ладонь и обернулась, уже зная, кого увидит.

«Только бы в обморок не грохнуться! Мама мия, почему у меня голова так кружится? Вокруг всё так и пляшет. И чему я улыбаюсь? Дура, держи себя в руках! Не надо смотреть на него как на… божество!»

Настю пошатнуло, и он на один миг коснулся её локтя, поддержал деликатно и тут же отпустил. Остановился между Настей и кустом лилейника, облокотившись на белую решётку перил. У неё ёкнуло сердце от этого короткого прикосновения.

А Кайл добавил как ни в чём не бывало:

– Очень красивые цветы. Но от них лучше держаться подальше. Уж поверьте мне! Красота часто вводит нас в заблуждение.

Настя ничего не отвечала, только глядела то на полукровку, то на цветы, словно под гипнозом, и голос его окутывал мягким облаком.

– Это эстийские золотые лилии… Хм, кажется, это название не говорит вам ровным счётом ничего? Молва гласит, что это самые прекрасные цветы на свете, но они смертельно ядовиты. Ими можно любоваться издали, но попытка приблизиться может стоить дорого. Прикосновение вызывает сильнейшие ожоги, сок способен убить, опасен даже их прекрасный аромат. Эти лилии растут только в земле Эстиу, у самых гор Карсил. Но именно они, по странному желанию миледи Лиэлид, стали символом Жемчужных Садов, – Кайл кивнул на шитый золотом стяг, на котором в ровный, как луна в полнолуние, круг был заключён прекрасный бутон лилии. – Её пристрастие можно понять – это красивейший герб из всех, что я когда-либо видел. Но всё-таки неосмотрительно держать столь опасные цветы так близко к людям. При дворе рассказывают легенду о том, что эти цветы привёз в подарок миледи Лиэлид один безнадёжно влюблённый в неё рыцарь. Он жаждал покорить её сердце и решил преподнести ей в дар самое прекрасное, что отыщет в Долине Ветров. Это оказался достойный дар, но он стоил несчастному жизни. Путь из Эстиу до Жемчужных Садов неблизкий, за это время коварный аромат и смертельный яд цветов сделали своё дело. Рыцарь умер у ног возлюбленной. С тех пор в её саду растут эстийские золотые лилии – символ жертвенной любви и верности.

– И всё это правда? – ужаснулась Настя.

– О, разумеется, нет! Лилии привёз её садовник Дарсет, соблюдая все меры предосторожности. И, можете сами убедиться, он по сей день находится в добром здравии. Но при дворе любят красивые легенды. И не слишком ценят истину… Вы и об этом тоже не знали? – он улыбнулся мимолётно, но тотчас слегка нахмурился. – Напрасно вы приехали сюда! Это… как эстийские лилии… В тени красоты всегда скрывается смертельная опасность…

Настя не успела спросить, что он имеет в виду – на балкон поспешно вышла Соур, прямая, как стрела.

– Миледи Лиэлид ожидает вас в Гранатовом зале. Пришло время обсудить то, зачем вы были приглашены, – объявила она холодно и строго.

– Хорошо, – просто ответил Кайл, но при этом остался стоять на месте.

Это вызвало у Соур некоторое замешательство: она не двинулась с места, словно чего-то ожидая. При этом, вопреки придворному этикету, что было ей крайне несвойственно, беспокойно оглядывалась на праздничный зал, словно кого-то искала.

– Ну и... – не выдержала она. – Я должна проводить вас. Или вы снова хотите испытать терпение миледи?

– Не стоит так беспокоиться! Вы можете идти, миледи Соур. Я ещё не забыл, где находится Гранатовый зал. И мне не составит труда проводить миледи Анастэйсию.

Соур недоверчиво приподняла левую бровь.

– Да идём мы, идём! – всплеснул руками Северянин. – Что за важность? Мы что, единственные, кто ещё не явился?

– Да, ждут только нас троих, – Соур снова беспокойно пробежалась взглядом по залу, полному гостей.

– Тогда… кого вы так тщательно высматриваете, миледи Соур? – Кайл сделал один шаг, выходя из тени балкона на свет.

– Я? – каменная маска на лице фрейлины внезапно сменилась выражением испуганной растерянности. Почему – Настя так и не поняла. – Нет, я… Мне нужно найти милорда Деандра, прежде чем я…

Под взглядом Кайла Соур совсем смутилась.

– Кто-то должен позаботиться о гостях, пока я и миледи Лиэлид будем отсутствовать. Я отыщу его и сразу же догоню вас. Прошу вас, ступайте к миледи!

– Не беспокойтесь, уже идём.

Голос Кайла был вполне миролюбив, и Соур наконец ему поверила и торопливо покинула балкончик.

– Прошу, миледи!

Кайл сделал приглашающий жест. На какой-то миг Романовой показалась, что он хотел предложить ей руку, но потом так и не решился. Она могла бы, вероятно, пойти ему навстречу. Но у Насти тоже не хватило духу дать понять, что она вовсе не против сократить дистанцию и отдала бы всё на свете за ещё одно мимолётное