– Я даже не думал об этом. Как только мне сообщили, я пришёл в такой ужас. Старею, Эйс, всё ускользает от меня. Но я должен быть уверен, чтобы отменить красный уровень опасности, – вздыхая, Нейсон тушит сигарету и отталкивается от стола. Он недоволен тем, что я так легко преподнёс ему несуществующие факты, которые выдумал. Хотя отчасти они правдивы, но всё равно не дадут ему того, чего он хочет. Предполагаю, что Нейсон даже обрадовался этой новости и нервничает именно из-за нечаянной живучести Бланш, что даже не обратил внимания на взрыв ночью.

– И я могу проверить это, сэр. На правах любовника мисс Фокс я имею возможность поехать к ней и удостовериться, что она жива и невредима. Если верить источникам в интернете, обучающим мужчин демонстрировать свои чувства, то именно таким образом мне и следует поступить, – предлагаю ему.

– Да, это самое разумное решение в сложившейся ситуации. Поезжай к ней, а затем вернёшься сюда, чтобы мы обдумали всё более спокойно. Но если она там, то напиши мне об этом сразу же.

– Конечно, сэр, – кивая, выхожу из кабинета, когда мимо меня проносится один из солдат с какими-то документами. Мнимая смерть одной женщины устроила поистине грандиозный переполох. Это так смешно.

Сейчас могу улыбнуться, спрятавшись за окнами машины, но ещё несколько часов назад я испытал страх. Чувство потери. Я понял, что не готов с ней попрощаться ни сейчас, ни через год. Я знаю много определений моего состояния, и они постоянно появляются в голове, издеваясь надо мной, но контролировать это не могу. Точнее, не хочу. Мне нравится то, что у меня, действительно, появился смысл жизни – быть нужным кому-то. Но опасность нарастает, ведь тот, кто взорвал самолёт, думал, что Бланш находится в нём. Значит, появился на горизонте ещё один недовольный клиент, желающий её смерти. Это плохо, потому что он имеет связь с той же организацией, членов которой мы уничтожили вчера. Нейсон не мог, он слишком труслив, чтобы пойти против неизвестного и направить его против тех, кому он, видимо, должен. К тому же у Бланш имеется информация и на него самого, что ему явно не на руку. Но могу ли я верить этой женщине полноценно, считая, что ей, действительно, не нужно влезать в политику, а только необходимо припугнуть всех, чтобы обрести защиту своей работы и жизни? Это намного вероятнее, чем шантаж. Гадюка, вроде Бланш, не опустилась бы так низко.

Припарковавшись напротив её дома, замечаю чёрный флаг рядом с британским. Зачастую люди вывешивают такого рода указатели, что в этом доме случилось горе, а вернее, смерть, и сейчас они находятся в трауре. Зачем это делать, если Бланш жива?

Нажимаю на кнопку звонка, и динамик отвечает:

– Добрый день, в данный момент мы никого не впускаем. Вы, мистер Рассел, не входите в число тех посетителей, кои у нас сегодня запланированы. Поэтому прошу вас уйти.

– Если ты не откроешь мне, то вынудишь выломать дверь и привлечь полицию, обвинив Бланш в фальсификации смерти. А за это её депортируют обратно в Америку, и начнётся следствие. Лучше по-хорошему, Кьяра. Поверь, сейчас я не готов быть терпеливым.

Слышу тяжёлый вздох, и замок щёлкает, пропуская меня внутрь. Закрываю за собой дверь и прислушиваюсь к гнетущей тишине.

– Где она?

– Мистер Рассел, я прошу вас не тревожить мисс Фокс. Она отдыхает.

– В последний раз, когда ты мне говорила это, её чуть не убили. Так что позволь мне больше не верить твоим словам, – фыркая, направляюсь к лестнице. И вряд ли мне перегородят дорогу. Поднимаюсь на второй этаж и, нажимая на ручку двери, вхожу в спальню Бланш.

Шторы закрыты, и в воздухе витает аромат не только её приятного запаха, но и трав. Сильных успокаивающих трав. Не поверю в истерику Бланш, но в глубокое и сильное сожаление, да. Она спит, когда я подхожу к постели и включаю торшер.

– Бланш. Я готов тебя сейчас же искупать в ледяной Темзе, если ты не проснёшься. Я должен с тобой поговорить, – произношу, нет, шепчу, не желая её будить. Она такая уязвимая сейчас, что я ненавижу себя за все свои порочные мысли, появившиеся в моей голове.

Моя просьба никак не повлияла на неё. Снимая пальто, бросаю его на кровать. Подхватив одеяло, стягиваю его с обнажённого тела, на котором уже практически исчезли пятна, но есть новые, оставленные мной этой ночью. Моя ладонь скользит по её ноге и достигает ягодицы. Поджимая губы, чтобы не улыбнуться и не испортить сюрприз, размахиваюсь и с громким шлепком ударяю по нежной коже. Это моментально выводит Бланш из сна, и она подскакивает на постели, держа в руке нож, направленный на меня.

– Эйс? У тебя совсем рассудок помутился? – Хрипло спрашивает она, часто дыша и убирая оружие.

– Ты знаешь о том, что тебя считают мёртвой? – Улыбаясь, сажусь на постель, пока Бланш пытается полностью проснуться.

– Да, мне сообщили, – кивает она и, запуская пальцы в волосы, приглаживает их. – Только не говори мне, что ты настолько испугался, раз приехал ко мне и ударил. Кстати, за что?

– Захотелось. Я бы ещё и укусил, но на это времени нет. И я понял ещё раньше, что ты жива. Так что мировой скорби не дождёшься. Меня волнует другое, кто хотел тебя убить? – Наблюдаю, как она натягивает одеяло и зажимает его подмышками, скрывая своё тело.

– Не имею понятия. Но я испытываю жалость, ведь столько лет и столько денег потрачено на пластические операции, и это вызывает у меня скорбь, – Бланш поднимает подушку и облокачивается на неё.

– Теперь давай без твоих игр, идёт? Смертник был в самолёте, он вошёл туда и взорвал себя. Ты должна была умереть, и твоё алиби на эту ночь, если ты появишься в Лондоне и объявишь о том, что жива, исчезнет, – произношу я.

– Да, алиби, оно у меня имеется. Я вылетела раньше, потому что внезапно начавшая менструация не позволила мне продолжать развлекать клиента. И это…

– Это ты? Ты взорвала самолёт? – Перебивая и замечая равнодушный, спокойный тон, спрашиваю её.

– Хм, предположим, что я, – кивает она.

– Ты издеваешься?

– Возможно, да. Но ты такой милый, что меня подташнивает, – хихикает она.

– Когда ты начнёшь ставить меня в известность? Когда ты прекратишь эти игры, которые у меня вызывают неконтролируемую злость? Когда ты поймёшь, что мне это важно? Когда, Бланш? Видимо, никогда. Ещё вчера я думал, что мы с тобой понимаем друг друга. Я решил, что ты услышала меня и оценила мою честность. Но я ошибся в тебе. И мне так противно от этого. Мне противно, и я жутко разочарован в нас обоих, – горько бросаю на неё взгляд и поднимаюсь с кровати.

– Но раз ты хочешь этого, то пусть будет так. Знаешь, я тоже человек и тоже хочу немного уверенности в том, что ты можешь быть другой, – беру пальто, собираясь уйти. Но Бланш обхватывает мою руку, и я поворачиваюсь к ней.

Вот это действует на неё безотказно. Момент, в котором я могу быть слабым, ей нравится и в то же время пугает её, как и моё признание в том, что она не представляется больше такой уникальной, как и то, что я ставлю её теперь на один уровень с другими женщинами.