Кэт потянула Френсиса в дом.

– А наш царственный кузен знает, где ты сейчас?

– Ему доложили, что я отправилась во Францию, дабы избавиться от вдовьей депрессии, но он наверняка разозлился, поскольку мне было приказано вернуться ко двору этой весной. Он даже обратился к королю Генриху с просьбой помочь вернуть меня домой. Генрих Наваррский, кстати, передает тебе привет.

– Ты виделась с ним?

– Да. Он был весьма любезен и сказал, как сожалеет, что был вынужден выслать тебя.

– Генрих всегда любезен с женщинами, – усмехнулся Ботвелл, – причем со всеми: молодыми и пожилыми, прекрасными и безобразными. Он обладает невероятным обаянием, и все дамы просто обожают его!

Но прежде чем он успел что-нибудь добавить, Катриона привела его в гостиную, окна которой выходили на море, и, развернувшись, спросила:

– А кому принадлежит вилла, на которой ты жил?

– Графу ди Ликозе, – без малейшего смущения ответил Ботвелл.

– А все эти долгие ночи вы проводили с кем – с его женой или с дочерью, милорд?

Темно-голубые глаза графа игриво прищурились.

– Ревнуешь, дорогая?

– Если эта дама еще хоть раз взглянет на тебя, я вырву ей сердце! – выпалила Катриона.

Совершенно счастливый, он рассмеялся.

– Будь осторожна, любовь моя: графиню ди Ликоза здесь считают ведьмой.

Похоже, Катриону не впечатлило его заявление, и она скептически хмыкнула, а Ботвелл добавил:

– Во всяком случае, ей нравится, когда крестьяне и другой темный люд считают ее таковой. Впрочем, она и правда довольно талантливая травница и наслаждается толикой власти, которую ей дает такая репутация. Она ведь наполовину турчанка по крови, поскольку мать ее была с Балкан. У нее есть два брата, и старшего лет двадцать назад пленили турки. И подобно своей матери, которая когда-то приняла христианство, он тоже сменил религию. Сейчас он один из военачальников султана.

– А она что, действительно очень красива?

– Да, дьявольски, – честно ответил Ботвелл. – Крестьяне и зовут ее Анжела дель Диаволо – Ангел Дьявола. – Он подошел к Катрионе, обнял и признался: – Боже мой, до сих пор не могу поверить, что ты здесь, со мной! Сколько раз я мечтал о нашем воссоединении, хотя и знал, что это невозможно, безумно тосковал из-за того, что мне не суждено больше держать тебя в своих объятиях, сколько бессонных ночей провел в страданиях! – Он нежно стер пальцем слезы с ее щек. – А как наши дети?

– С ними все в порядке, – прошептала Кэт сдавленным голосом. – Они с Мег в полной безопасности. Джейми переправит их к нам, когда это станет возможным: самое большее через полгода, и тогда мы станем настоящей семьей.

Ботвелл сжал ее в объятиях и обещающе прошептал:

– Я бы предпочел побыть еще некоторое время женихом, прежде чем становиться отцом.

Она счастливо рассмеялась.

– Тогда стоило подумать об этом, милорд, до того, как родились трое наших детей.

– Я в предвкушении. Ведь, надеюсь, появится и четвертый!

В этот момент дверь в салон распахнулась, и в комнату вошел улыбающийся Конелл в сопровождении Ангуса и облаченного в черное священника.

– О, Франциско! Стало быть, это вас я должен благодарить за столь необычное приглашение?

– Епископ Паскуале! Когда же вы успели вернуться из Рима?

– Сегодня после обеда, и, похоже, как раз вовремя. Эти два дикаря ворвались в церковь и принялись что есть мочи кричать, призывая священника, чем перепугали мою братию едва ли не до полусмерти. Там зачем я вам понадобился, Ботвелл? По вам не скажешь, что вы находитесь на пороге смерти.

– Милорд епископ, позвольте представить вам Катарину Марию Лесли, графиню Гленкирк. Мы хотели бы пожениться.

– Нет, Ботвелл, имена жениха и невесты не прошли оглашения в церкви.

– Простите нам этот грех, ваше преподобие!

– К чему так спешить, Франциско? – удивился епископ и перевел взгляд на Катриону. – Дитя мое, как хорошо вы знаете этого человека?

– Он отец трех моих детей, святой отец. Мы могли бы пожениться еще шесть лет назад, если бы наш король не пригрозил кардиналу Сент-Эндрю преследованием церкви, если тот даст разрешение на брак. Сейчас я овдовела, и хотя король Джеймс пожелал сделать меня своей любовницей, покинула страну, чтобы выйти наконец замуж за лорда Ботвелла. Пожалуйста, ваше преподобие, не настаивайте на оглашении в церкви наших имен. Я добиралась сюда более двух месяцев, а с графом мы были в разлуке три долгих года. Обвенчайте нас сегодня, сейчас…

– Как долго вы вдовствуете, дитя мое? – спросил епископ.

– Мой муж отправился с экспедицией в Новый Свет два года назад, но его судно не прибыло в порт назначения.

Епископ всмотрелся в пару, что ждала его решения. Безусловно, это не порывистые, нетерпеливые юноша и девушка, а умудренные опытом и явно влюбленные друг в друга люди. Уже одно это было удивительно. К тому же преподобному Паскуале очень нравился лорд Ботвелл, и он считал, что чем раньше тот расстанется с Анжелой ди Ликоза, тем лучше. А в том, что внезапно появившаяся красавица способна навсегда вырвать Ботвелла из объятий этой дьяволицы, можно не сомневаться.

– Что же, Франциско и Катарина, будь по-вашему, сегодня я обвенчаю вас, через час, в церкви Санта-Мария дель Маре в Амальфи.

– На этой вилле есть освященная часовня, святой отец, – негромко произнесла Катриона.

– Вот и отлично, дочь моя! Значит, венчание состоится здесь. Когда?

– Сегодня. Дайте мне только время переодеться. – Она повернулась к Ботвеллу и продолжила на шотландском наречии: – Венчание с Патриком я плохо помню: это происходило между схватками – вот-вот должен был родиться Джейми. Всю зиму я готовила сначала свадьбу сына, потом – дочери, поэтому, возлюбленный, мне потребуется некоторое время, чтобы выглядеть как невеста.

Ботвелл обнял ее за плечи и поцеловал в лоб.

– Ступай, любовь моя. Я позабочусь, чтобы святой отец не скучал.

Катриона ушла, а епископ Паскуале удобно устроился в кресле и с удовольствием принял из рук лорда Ботвелла кубок со сладким золотистым вином.

– Я всегда верил, что вы родились под счастливой звездой, Франциско, ибо в противном случае ваша голова давным-давно рассталась бы с плечами. Ваша возлюбленная – чудесное создание. Итак, король Шотландии добивался ее?

– Да. Правда, скрывая свою похоть от всеобщего обозрения. Мне совестно смущать вас неприглядными деталями, но он сделал с ней такое… Перед тем как Джеймс Стюарт угрозами разорения ее семьи заставил Кэт разделить с ним постель, она была хорошей и верной женой. При дворе ее даже прозвали добродетельной графиней, и поначалу одно это привлекло к ней его величество.