К глазам Лиши подступили слезы.

– Да. И я бы не сделала этого, обратись время вспять.

– Бывает, что сделанного не вернуть, – заметил Тамос. – Как мне жениться на тебе, зная, что через полгода ты опозоришь меня перед всей Тесой?

Слова прозвучали как пощечина, но следующие оказались еще хуже:

– Да, ты любишь меня, но сильнее – ребенка в своей утробе. И не важно, скольким придется заплатить за это жизнью и честью.

Лиша всхлипнула:

– Ты правда заставил бы меня убить ребенка?

– Для этого слишком поздно, Лиша. Это было возможно за несколько недель до твоего признания, – вздохнул Тамос. – Я зря предложил тебе пить чай от сорнячниц, и за это прости. Я вряд ли полюбил бы женщину, способную совершить подобное только потому, что я попросил.

Лиша вцепилась в его руку:

– Значит, ты любишь меня!

Тамос высвободился рывком:

– Избавь меня от жонглерской пьески, Лиша. Мои чувства не изменяют твоего положения.

Уязвленная, она отступила.

– Что твоя мать думает сделать со мной?

Тамос пожал плечами:

– Если она знает о ребенке или подозревает о его отцовстве, то я тут ни при чем.

Лиша чуть перевела дух. Небольшая радость, но случай был не тот, чтобы отказываться даже от малой.

– Я не буду лгать ей в лицо, – предупредил Тамос. – Я также не женюсь на тебе, раз ты ждешь ребенка от другого. Моя мать неглупа, поэтому хорошенько подумай, что ей сказать.

333 П. В., зима

Сквозь щелку между шторками Лиша смотрела на проплывавшие мимо улицы Энджирса. Народ глазел на процессию, показывал пальцами; даже жонглеры прерывали выступления, лишившись внимания зрителей.

Взирая на проезжающие кареты, многие перешептывались. Другие кричали, словно и не догадывались, что Лиша все слышит.

– Это меточная ведьма и ее колдун со скрипкой!

– Новая графиня Лощины!

– Они выставляют тебя откровенно зловещей фигурой, – заметила Джизелл.

– О да, – отозвалась Лиша, от души хрустнув пальцами. – Берегись меточной ведьмы, а то превратит тебя в жабу!

Джизелл покатилась со смеху, но Вика покачала головой:

– Это смешно сейчас, пока солнце стоит высоко, но демоны, которые напали на тебя в пути, не смеялись. Их остановило нечто большее, чем щепотка слепящего порошка Бруны и петарды.

– Она говорит дело, – признала Джизелл.

Процессия остановилась перед лечебницей, и Лиша с завистью проводила взглядом сошедших Джизелл и Вику. Она бы все отдала за возвращение в те времена, когда ее наибольшей заботой бывал очередной пациент.

Лиша постучала по стенке кареты, возникла Уонда.

– Поставь двоих лесорубов для охраны лечебницы и отгоняй непрошеных гостей.

– Это не обязательно… – начала Джизелл.

– Сделай мне, пожалуйста, приятное, – перебила Лиша. – Эти люди перейдут в твое подчинение, и я буду крепче спать, зная, что они здесь.

– Если уж от лесорубов не отвертеться, то я возьму женщин, – вздохнула Джизелл. – Здесь все-таки лечебница.

Лиша кивнула, и Уонда тотчас выбрала двух дюжих лесорубок. Обе могли попасть из арбалетов в игольное ушко, но прославились склонностью драться с демонами врукопашную. Магия сделала их еще массивнее и сильнее, благодаря чему они выглядели по-мужски грозно, стоя со скрещенными руками у входа.

До конца путешествия Лиша ехала в карете одна. Уонда сидела на козлах, озираясь в поисках угрозы. В том, что Лиша угодила в засаду, она винила себя и с тех пор не спускала с нее глаз, разрешая уединиться разве что в уборной. Но даже тогда караулила в нескольких шагах. Достаточно близко, чтобы слышать звуки, не предназначенные для посторонних ушей.

Казалось, стены кареты сжались, как только Лиша – впервые за несколько дней – осталась наедине с мыслями. Порой она нуждалась в одиночестве, как в воздухе, но в последнее время оно уводило ее во мрак.

Арлен, похоже, и правда покинул ее. Джардир исчез, а Тамос никогда не будет с ней. Демоны с Инэверой желали ей смерти, а вскоре того же захочет и мать-герцогиня.

И все же она вздохнула с облегчением при виде герцогского дворца. Неужели с последнего визита прошло всего полгода? Изменился весь мир. Одетая в лучшее дорожное платье, с достоинством выпрямившись, она оперлась на руку Уонды и сошла по каретной лесенке. На полуденном солнце ей показалось, что ноша ее полегчала. Арейн была не из тех, кто тратит время на пустые слова. Что бы ни предстояло, дело решится до заката – оно и к лучшему.

Первый министр Джансон и его сын Пол ждали их во дворе. Королевским особам не подобало самим встречать гостей. Джансон приветствовал Тамоса поклоном.

– Рад видеть вас, ваша светлость.

– И я тебя, друг мой, – потрепал его граф по плечу.

– Надеюсь, поездка обошлась без происшествий? – спросил Джансон.

– Едва ли, – ответил Тамос. – На дороге бесчинствуют демоны, а твой племянник запятнал репутацию трона.

– Ночь, что еще натворил этот болван? – буркнул Джансон.

– После, – сказал граф. – Я понимаю, что ты прочил его в герольды, но место ему, пожалуй, не среди дипломатов, а в оперном театре.

У Джансона раздулись ноздри, но он кивнул и с очередным поклоном повернулся к Лише.

– Рад видеть вас в добром здравии, госпожа, – произнес он, многозначительно глянув на ее живот. – Ее милость просит вас и вашу телохранительницу пожаловать на послеобеденный чай, когда устроитесь и отдохнете.

Подходя с женами к Джансону, Рожер осторожно его рассматривал и не впервые прикидывал, хорошо ли тот знал племянника. Несчастья зачастую случались и с врагами министра. Возможно, поступок Джасина не удивил бы дядю и не отвратил от него, но Джансон, вероятно, знал только, что Джасин и Аррик соперничали.

Глаза первого министра, когда тот поклонился, не выдали ничего.

– Мастер Восьмипалый. С нашей последней встречи вам улыбнулась удача. – Намного более глубокий поклон он отвесил Аманвах. – Ваше высочество. Знакомство с вами – честь для меня. Я первый министр Джансон. Позвольте приветствовать вас – добро пожаловать в Энджирс. Ее светлость мать-герцогиня приглашает вас нынче отужинать за королевским столом.