Комплектование спецназа происходило из состава наркоматов внутренних дел и государственной безопасности, из курсантов Высшей школы НКВД СССР и курсов усовершенствования НКГБ СССР, из НКВД–НКГБ республик и УНКВД–УНКГБ краев и областей, из представителей саперных подразделений Дивизии особого назначения НКВД СССР им. Ф.Э. Дзержинского и 3-го полка МПВО НКВД СССР, из служащих милиции и пожарной охраны НКВД СССР, из спортсменов Центрального института физической культуры и добровольных спортивных обществ, из комсомольцев по разверстке ЦК ВЛКСМ и, наконец, из спецконтингента Коминтерна.

В специальный отряд при Особой группе уже на пятый день после нападения на СССР были откомандированы 140 слушателей основного отделения Высшей школы НКВД. 27 июня 1941 года его пополнили 156 слушателей курсов усовершенствования руководящего состава Высшей школы, 17 июля – 148 слушателей литовского, латвийского, польского, чехословацкого и румынского курсов.

На момент формирования подразделение спецназа организационно состояло из пяти отрядов по сто человек в каждом, а также саперно-подрывной роты (90 человек). Через несколько дней войска Особой группы были переформированы в две бригады: 1-ю (командир – полковник М.Ф. Орлов) и 2-ю (командир – подполковник Н.Е. Рохлин).

1-я бригада была сформирована 6 июля в составе четырех батальонов:

1-го – из личного состава слушателей учебных заведений НКВД и НКГБ;

2-го – из спецрезерва Коминтерна, костяк которого составляли бывшие бойцы и командиры испанских интернациональных бригад;

3-го и 4-го – из спортсменов Центрального института физкультуры и спортивных обществ Москвы, а также добровольцев из числа рабочей молодежи.

2-я бригада была сформирована 16 июля 1941 года. Ее костяк составили сотрудники органов госбезопасности и внутренних дел, в том числе милиции и пожарной охраны, и добровольцы из числа студентов московских вузов.

Батальоны 2-й бригады делились на отряды, отряды – на спецгруппы.

В штатах войск Особой группы числились также три отдельные роты: саперно-подрывная, связи и автомобильная. Напрямую группе подчинялась школа специалистов (разведчиков и диверсантов).

К концу июня советским вождям стало ясно, что на фронтах складывается крайне неблагоприятная для Красной армии ситуация. Через неделю после начала войны, 29 июня 1941 года, вышла совместная директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков». В ней, в частности указывалось:

«В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия»[281].

Из текста директивы можно сделать вывод, что организация партизанских и диверсионных действий в тылу немецких войск высшим военно-политическим руководством СССР рассматривалась не только как задача вооруженных сил, но и как одна из важнейших задач партийных и советских органов. Несомненно, что с чисто военной точки зрения данный документ был пропагандистским лозунгом, поскольку никакой руководящей партийной или государственной структуры, предназначенной «для разжигания партизанской войны», летом 1941 года не существовало. Но с другой стороны, директива имела колоссальное политическое значение. В тяжелейших условиях, когда многие местные органы власти в прифронтовых районах были деморализованы, она мобилизовала всех, чей дух не сломился перед лицом наступающего врага, кто, даже оказавшись за линией фронта, мог собрать силы для ведения борьбы с противником.

После выхода указанной директивы в различных военных и политических структурах началась (а кое-где и продолжилась) работа по организации партизанских отрядов. Несмотря на многочисленные конъюнктурные искажения в 1980–1990-е гг. роли органов государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне, следует признать, что ведущую роль в начальный период войны играли структуры НКГБ – НКВД.

«Именно на первом трагическом этапе войны, – вспоминает П.А. Судоплатов, – органы госбезопасности и внутренних дел сыграли одну из ведущих, а в ряде районов главную роль в развертывании партизанского движения. И это было естественно, поскольку в отличие от партийно-хозяйственного актива органы НКВД и их агентурный аппарат уже более двух лет действовали в сложной оперативной обстановке на приграничных территориях, широко используя методы конспиративной работы. Их можно было гораздо быстрее переориентировать на борьбу с противником, сбор разведданных, действия на его коммуникациях, базах и т.п.

Это утверждение ни в коей мере не противоречит и не опровергает укоренившегося тезиса о руководящей роли Коммунистической партии в развертывании партизанской войны. В реалиях советских условий 1941–1945 гг. иначе и быть не могло. ВКП(б) была не только политической партией, но и главной управляющей структурой в механизме политической и военной власти в стране, осуществляющей руководство и координацию действий частей Красной армии, органов НКВД и партийно-хозяйственного актива, оказавшихся в тылу германских войск»[282].

В тех областях, где местное руководство не было деморализовано успехами наступающего противника, работа по организации партизанских отрядов началась еще до указанной директивы. Так, на территории Белоруссии, в районах, частично занятых противником и прилегающих к фронтовой полосе, формирование отрядов из числа работников центральных аппаратов НКГБ – НКВД БССР и курсантов спецшкол началось 26 июня 1941 года. Перед ними стояла задача еще до прихода противника в контакте с местными органами власти создать базы партизанского движения. В условиях оккупации партизанские отряды должны были уничтожать технику и людской состав немецкой армии, проводить диверсионные акты против объектов инфраструктуры.

За несколько дней удалось собрать 14 партизанских отрядов общей численностью 1162 человека (539 сотрудников НКГБ, 623 сотрудника НКВД). Личный состав был вооружен винтовками, пистолетами, двумя-тремя ручными пулеметами и гранатами.

Одновременно из числа руководящего оперативного состава НКГБ и партийных работников создавались организаторские группы (10 групп по 8–9 человек). Они направлялись в сельские районы Полесской, Витебской, Минской и Гомельской областей для формирования на их базе новых партизанских отрядов.

Но в целом это была импровизация партизанской борьбы.

Как отмечалось впоследствии в докладной записке НКВД БССР, при организации партизанских отрядов в июне – августе 1941 года были допущены серьезные ошибки. Большинство отрядов формировались исключительно из сотрудников НКГБ – НКВД, без привлечения местных жителей, хорошо знавших местность. Бойцы не имели гражданской одежды, что затрудняло разведывательную и агентурную работу в районах, занятых противником. Отсутствовала связь с партийно-советским активом, оставленным для подпольной работы в населенных пунктах, а также с вышестоящим командованием. Запас автономности по боеприпасам и продовольствию составлял всего две-три недели, резервных складов оружия, боеприпасов, одежды и продовольствия не имелось.