Когда фармацевтические гиганты наконец-то приобрели в 1994 году права на производство артемизинина, западные правительства запустили долгий процесс испытаний комбинированной терапии на основе этого препарата. Программа началась в 1999 году. Американская администрация по контролю качества продуктов и лекарств одобрила новое лекарство лишь десять лет спустя. Терапия на основе артемизинина быстро стала основным средством борьбы с малярией, а Ту Юю, одна из ведущих участниц Проекта 523, в 2015 году получила Нобелевскую премию «за открытие новаторской терапии малярии». Премию она разделила с Уильямом Кэмпбеллом и Сатоси Омурой, создателями препарата «Ивермектин» для лечения инфекций, вызванных паразитическими червями, в том числе филяриоза и дирофиляриоза сердца у собак.

В настоящее время терапия с применением артемизинина стоит дорого, и маркетинговые кампании в основном рассчитаны на богатых отпускников и путешественников – нужно возместить расходы на исследования и развитие. Кроме того, даже для этой терапии тикают часы устойчивости. Фармацевтическим компаниям нужно вернуть свои деньги, прежде чем малярийный плазмодий выработает устойчивость к препарату. В этом отношении артемизинин ничем не отличается от других противомалярийных средств. «Сколь бы ни был артемизинин эффективен и полезен сегодня, – предупреждал Институт медицины в 2004 году, – появление и распространение генетически устойчивых разновидностей паразитов – это лишь вопрос времени». Через четыре года это заявление стало реальностью.

Как и следовало ожидать, устойчивость к новому препарату была впервые отмечена в Камбодже в 2008 году – ведь в Юго-Восточной Азии артемизинин стал использоваться гораздо раньше. К 2014 году устойчивые к артемизинину виды малярии охватили соседние страны – Вьетнам, Лаос, Таиланд и Мьянму. Как пишет Сония Шах, малярия – это большие деньги. Многочисленные фармацевтические компании всего мира «зарабатывали огромные средства, продавая артемизинин, не заботясь о том, чтобы подкрепить его другими препаратами… Подвергая малярийный плазмодий воздействию артемизинина, не поддержанного другими препаратами, мы сами помогли паразиту выработать устойчивость». Другими словами, использование одного артемизинина без комбинирования с другими противомалярийными препаратами (вспомните нашу аналогию с жевательной резинкой в сладкой глазури) помогло паразиту освоиться и привыкнуть. Дешевые препараты распространялись по Африке и Азии, и устойчивый паразит размножался вслед за ними. Если в связи с эволюцией ДДТ Пол Расселл говорил об «устойчивых особях Homo sapiens», то теперь комары с легкостью приспособились к действиям «алчных особей Homo sapiens». В нашей извечной войне с комарами, как откровенно указывал Расселл, мы сами являемся злейшими врагами самим себе.

Точно так же мы создаем устойчивость собственным катастрофическим масскультурным поведением – «ипохондрические особи Homo sapiens». Невежество заставляет нас чрезмерно широко использовать антибиотики, которые борются только с бактериями, а не с вирусами, вызывающими простуду или суточный грипп. В результате появляются устойчивые к антибиотикам, смертельно опасные супербактерии. Я не буду стараться подсластить эту пилюлю: наша ужасная привычка и полное отсутствие понимания подвергают риску миллионы жизней. Всемирная организация здравоохранения постоянно предостерегает, что «эта серьезная угроза более не является предсказанием на будущее, это происходит прямо сейчас во всех уголках мира и может повлиять на любого человека в любом возрасте и в любой стране. Устойчивость к антибиотикам – когда бактерия меняется так, что антибиотики больше не воздействуют на тех, кому нужно бороться с инфекцией, – является самой серьезной угрозой общественному здоровью».

Однако люди по-прежнему спешат к врачу при первых признаках насморка и требуют выписать им антибиотики для лечения небактериальных, повседневных болезней. К сожалению, многие врачи, которые должны были бы проявить стойкость, уступают этим просьбам. По данным американской организации по борьбе с болезнями: «Каждый год в Соединенных Штатах не менее двух миллионов человек заражаются бактериями, устойчивыми к антибиотикам, и по меньшей мере 23 000 человек каждый год умирают в результате подобных инфекций», что обходится бюджету в 1,6 миллиарда долларов ежегодно. Чрезмерное употребление антибиотиков, супербактерии и растущая смертность отмечаются не только в Америке. Это глобальный тренд, угрожающий общему иммунитету человечества. По оценкам ВОЗ, если подобная тенденция продолжится, то к 2050 году супербактерии будут ежегодно убивать 10 миллионов человек во всем мире.

Как и супербактерии, комары в последние десятилетия XX века тоже пережили свой ренессанс. Они вновь достигли процветания, их паразиты и вирусы проявили эволюционную смекалку и нашли новых смертельно опасных зоонотических переносчиков (лихорадки Западного Нила и Зика). Все это усилило страдания человечества и увеличило смертность.

Количество зоонотических заболеваний в последние десять лет резко выросло и составляет 75 процентов всех болезней человечества.

Цель ученых – выявить потенциально опасные вирусы, пока они не совершили зоонотический прыжок на человека. Особую тревогу вызывает мутировавший вирус Усуту, который изначально встречался у птиц. Пока что были отмечены лишь три случая заражения человека – в 1981 и 2004 годах в Африке и в 2009 году в Италии – вирус способен преодолевать все препятствия и с помощью комаров передается от птиц человеку. Еще один опасный вирус – эбола, но он переносится посредством летучих мышей и приматов, а не через комаров. Первые случаи заражения были отмечены в Судане и Конго в 1976 году. Как и в голливудском блокбастере «Эпидемия» 1995 года, первым пациентом недавней эпидемии эболы стал двухлетний мальчик из Гвинеи, который заразился, играя с летучей мышью в декабре 2013 года.

«Испытания устойчивости к инсектицидам в Уганде»: энтомолог Дэвид Хоэл рассказывает детям, как распознать личинку комара, Северная Уганда, 2013. (Dr. BK Kapella, M.D., [CDR, USPHS] /Public Health Image Library-CDC)

При пораженческих настроениях, распространившихся после закрытия ВОЗ программы уничтожения малярии в 1969 году, миру было бы легче забыть или не обращать внимания на новый ренессанс комаров, чем направлять на исследование и уничтожение болезни миллиарды долларов, которые не удастся вернуть. В конце концов, 90 процентов случаев малярии приходится на Африку, а там большинство заболевших не могут себе позволить покупать противомалярийные препараты. «Растущая стоимость каждого нового поколения противомалярийных препаратов угрожает дальнейшим увеличением расходов на контроль за заболеванием, – пишет Рэндалл Паккард в своем труде, посвященном малярии. – Многие страны просто не смогут позволить себе осуществление программ контроля. Развитие и принятие сочетанной терапии на основе артемизинина уже значительно повысили стоимость лекарственного лечения». В современном материалистическом мире капитализм, когда речь заходит о соотношении цены и прибыли медицинских исследований, оказывается жестоким хозяином.

Доктор Сьюзен Меллер, профессор Университета Мэриленда, винит средства массовой информации в этой апатии, которую она называет «усталостью сочувствия». Новые модные дизайнерские болезни – атипичная пневмония, птичий грипп (H5N1), свиной грипп (H1N1) и в особенности жуткая эбола – потенциально могут угрожать богатым странам, тогда как болезни, переносимые комарами, в этих странах десятилетиями находятся в дремлющем состоянии. ВИЧ напомнил богатым странам, что инфекционные болезни не являются историческим явлением и не ограничиваются одними лишь далекими континентами. Молодые поколения американцев, канадцев, европейцев и других состоятельных регионов западного мира более не живут в малярийном мире, как их предки, и не боятся болезней, переносимых комарами. Многие даже и не слышали о них.