У. прищелкнул пальцами у нее перед носом.

— Грезите наяву, дорогая?

Норма Джин вздрогнула и рассмеялась. У нее это получалось чисто рефлекторно — смеяться, улыбаться. Еще хорошо, что смех вышел низким, хрипловато-сексуальным, что в нем и намека не было на писклявое хихиканье.

— О!.. Нет, нет, что вы, нет, — мурлыкнула она и продолжала импровизировать, прямо как на занятиях по актерскому мастерству: — Просто вдруг подумала, нет ли тут гремучих змей. Слава Богу, кажется, нет, по крайней мере в этой комнате. И что в постель они к вам ни разу не заползали?

Это прозвучало скорее как вопрос, а не утверждение. В присутствии У., равно как в присутствии любого обладающего властью человека, утверждать что-либо полагалось разве что в полувопросительной форме. Таковы были правила хорошего тона, женского такта.

И она была немедленно вознаграждена — смехом. Смеялся У. громко, от души.

— Забавная вы девушка, Мэрилин! О, прошу прощения, Норма?.. Как там дальше? — И между ними словно электрическая искра пробежала. Насмешливые глаза неспешно оглядывали ее всю — грудь, живот, бедра, стройные с узкими щиколотками голые ноги в босоножках на высоких каблуках. Потом насмешливые глаза уставились на ее рот. У. нравились люди с чувством юмора, это сразу видно. Других мужчин часто приводило в недоумение присущее Норме Джин чувство юмора, несколько, на их взгляд, странноватое. К тому же они никак не предполагали, что «Мэрилин», эта хорошенькая тупенькая блондинка, интеллекту которой полагалось быть где-то на уровне одиннадцатилетней девочки-переростка, вообще может обладать чувством юмора. Мало того, он был сравним с их юмором, чисто мужским. Язвительным и непредсказуемым. Как будто надкусываешь пирожное с кремом и вдруг обнаруживаешь в нем осколки стекла.

У. принялся со смаком рассказывать историю о гремучих змеях. У каждого в сезон гремучек отыскивалась какая-нибудь страшная история об этих тварях. Мужчины старались переплюнуть друг друга. Женщины обычно только слушали. Но все дело было именно в женщинах. Норма Джин уже не думала о Дебре Мэй, перед глазами стояло навязчивое видение: гремучая змея, вертя своей изящной треугольной головкой, трепеща раздвоенным язычком и обнажая ядовитые клыки, вползает в расселину, называемую влагалищем. В ее влагалище. А оно — всего лишь полый надрез, ничто, пустота. И чрево ее — как спущенный воздушный шар, который надо надуть, который жаждет исполнить свое предназначение. Она сделала над собой усилие, пыталась вслушаться в то, что говорит ей У. Ведь если ее утвердят, он будет ее главным партнером. Если только утвердят. И она старалась изобразить на своем красивом кукольном личике выражение, которое могло бы убедить этого придурка, что она внимательно слушает его, не грезит снова наяву.

Я хочу сыграть Нелл. Я — Нелл. Ты не смеешь лишить меня этой роли. Да я вырву ее из рук любой, кто только посмеет покуситься, выхвачу прямо у тебя на глазах, пошлый и злобный болван!

У. протяжно и раскатисто спрашивал, не встречались ли они, случайно, у Шваба. Нет, он точно помнит, что встречались. И Норма Джин с готовностью подхватила: да, конечно, она тоже помнит. Еще бы она не помнила!..

— И со мной в то утро была одна м-моя п-подружка, Дебра Мэй? Или это было не тогда, другим утром? — Эти слова случайно сорвались с языка. Обратно уже не вернуть. У. пожал плечами:

— Кто? Нет.

Теперь он стоял так близко, что она чувствовала его запах. И пахло от него потом. И табаком.

— Так вы считаете, мы сможем с вами сработаться, а?

И Норма Джин ответила:

— О, да, конечно. Д-думаю, что сработаемся. Нет, честно.

— Видел вас в «Асфальтовых джунглях» и еще этом, как его? А, ну да, в «Еве». Произвели впечатление.

Норма Джин так старательно улыбалась, что начал дрожать подбородок. Они обменялись долгим многозначительным взглядом. Но никакой киношной музыки, лишь шум движения за окном да легкий шорох разбегающихся тараканов — звук, напоминающий тихий сдавленный смех. Или ей показалось?..

Нет, она знала. Она всегда знала. Как знакомо все это! Этот взгляд, недвусмысленно говорящий: Хочу тебя трахнуть. Ты ведь не динамистка какая-нибудь, нет? У. будет самым кассовым актером в фильме. По крайней мере он всегда был самым кассовым актером. У. имеет право выбирать себе партнеров. Надо бы спросить у продюсера Д., понравилась она У. или нет, подумала Норма Джин. И если да, он передаст ее Д. А если нет?.. Нет, конечно, был еще режиссер Н., но и он связан с Д., так что этот самый Н. не может играть роль решающего фактора. Был еще исполнительный продюсер Студии Б. Но о нем говорили такое, что лучше не слышать вовсе. Ни зла, ни греха, ни смерти. И никакого безобразия, разве что случайный взгляд может нас выдать.

А что, если мистер Шинн узнает о том, что У. ее вызвал? Или уже знает… Существует ли такая возможность? Норма Джин тут же устыдилась, ведь она отвергла его предложение руки и сердца — и это после того, как почти уже согласилась. Да она просто ненормальная! С того самого ужасного дня Исаак Шинн стал держаться с ней совсем по-другому — был сух, деловит и общался с Нормой Джин в основном через своего ассистента и только по телефону. Он уже не водил ее обедать в «Чейзен» или «Браун Дерби». И уже больше ни разу не заскакивал к ней в Вентура под каким-нибудь пустяковым и малоубедительным предлогом. О Господи, да он тогда рыдал!.. Она ни разу не видела взрослого мужчину рыдающим. Сердце его было разбито. Разбить сердце мужчины можно лишь однажды. Просто ей не хотелось обманывать его, а он смутил ее этой болтовней о своем еврействе. Ей прямо дурно стало, когда она увидела, как И. Э. Шинн заплакал. Вот что делает с человеком любовь. Даже с мужчиной. Даже с евреем.

И тем не менее он все же прислал ей сценарий «Входить без стука». Он все еще хотел, чтобы «Мэрилин Монро» была его клиенткой. Сказал, что лучшее в этом сценарии — название. А сам сценарий — слишком надуманный и сентиментальный, к тому же изобилует «совершенно дикими» комическими эпизодами. Но если ей понравится роль Нелл, то будет первая главная роль «Мэрилин» в кино. И партнером ее будет не кто-нибудь, а сам Ричард Уидмарк. Серьезная драматическая роль, а не какая-нибудь там очередная чушь в исполнении очаровательной, но туповатой блондинки.

— Ты будешь играть роль няньки-психопатки, — сказал Шинн.

— Что!.. Кого?.. — спросила Норма Джин.

— Шизофренички, которая сидит с детьми. И которая едва не выталкивает из окна маленькую девочку, — со смехом объяснил Шинн. — Она связывает несчастную малютку, затыкает ей рот кляпом. Довольно рискованная роль. И никакой любовной интрижки с Уидмарком, он играет этакого никчемного типа, неудачника, и целуются они всего лишь раз. Нет, сексуальные моменты имеются, и тут Уидмарк будет хорош. Эта нянька, Нелл, пытается соблазнить его, просто спутала его с женихом, которого уже нет в живых. А жених ее был летчиком, и его сбили над Тихим океаном во время войны. В общем, сплошные нюни и сопли. Иначе говоря, надуманное фуфло, но кто-нибудь эту картину обязательно заметит. А в конце эта самая Нелл грозится перерезать себе горло бритвой. И ее забирает полиция и отвозит в психушку. А Уидмарк остается с другой женщиной. Но у тебя в этом фильме больше сцен, чем во всех остальных, вместе взятых. И это шанс создать интересный образ.