Шаман улыбнулся:

— А может, подождем лучше до декабря, когда я закончу обучение?

— Не знаю, смогу ли остаться здесь до конца года. Я собираюсь стать военным врачом.

Глаза Шамана широко раскрылись от удивления.

— Но ты ведь пацифист! Ты же ненавидишь войну!

— Все так и есть, — согласился он, и в голосе его было больше горечи, чем в том ужасном кофе, который они пили. — Но ты ведь сам видишь, что эти люди творят на войне.

Они долго сидели в ресторане, выпивая одну чашку того отвратительного кофе за другой — двое крупных мужчин, которые пристально смотрели друг другу в глаза и не спеша беседовали вполголоса, будто бы располагали огромным запасом свободного времени.

К одиннадцати часам они вернулись в операционную. Непрерывный поток раненых с «Боевого ястреба» полностью занял все внимание местных врачей и потребовал всех ресурсов больницы. Некоторые хирурги проработали всю ночь и утро напролет, и теперь на смену заступил Роберт Джефферсон Коул — он оперировал молодого парня из Огайо, чьи череп, плечи, спина, ягодицы и ноги попали под дождь мелкой шрапнели конфедератов. Процедура оказалась долгой и болезненной, поскольку каждый кусочек металла нужно было вынуть из плоти так, чтобы нанести минимальный ущерб тканям, а швы должны были быть очень аккуратными, чтобы мышцы могли срастись. На галерее теснились студенты и некоторые преподаватели колледжа, изучавшие невероятные случаи, с которыми врачам приходится сталкиваться во время войны. Сидевший в первом ряду доктор Гарольд Мейгс подбородком указал доктору Барни Мак-Говану на мужчину у стены операционной — он стоял в стороне, чтобы не мешать врачам, но при этом мог наблюдать за ходом процедуры. Крупный седеющий мужчина с брюшком стоял скрестив руки на груди и не сводил глаз с операционного стола; все остальное будто перестало существовать для него. Убеждаясь в явной компетентности и уверенности хирурга, он неосознанно кивал время от времени в знак одобрения. Два профессора с улыбкой переглянулись.

Роб Джей отправился домой поездом. На железнодорожной станции Рок-Айленда он оказался спустя девять дней после своего отъезда из Холден-Кроссинга. На улице перед станцией он встретил Пола и Роберту Вильямсов, которые приехали в Рок-Айленд за покупками.

— Эй, док! Вы только что с поезда? — поинтересовался Вильямс. — Слышал, вы брали небольшой отпуск?

— Да, брал, — ответил Роб Джей.

— И как, хорошо отдохнули?

Роб Джей открыл было рот, чтобы ответить, но не сразу нашел нужные слова.

— Отлично отдохнул, спасибо, Пол, — тихо проговорил он.

Затем он пошел в конюшни, чтобы забрать Босса и отправиться домой.

49

Вольнонаемный врач

Большую часть лета Роб Джей строил планы. Первой его мыслью было сделать финансово выгодное предложение какому-нибудь другому врачу, чтобы тот занял его место в Холден-Кроссинге, но спустя некоторое время он осознал, что это невозможно, поскольку из-за войны возник серьезный дефицит врачей. Лучшее, что он мог сделать в этой ситуации, — договориться с Тобиасом Барром, чтобы тот приезжал на прием каждую среду в амбулаторию Коула и на срочные вызовы. С менее серьезными проблемами жители Холден-Кроссинга могли бы сами ездить к доктору Барру в Рок-Айленд или же обращаться за помощью к монахиням.

Сара пришла в ярость — как из-за того, что он собирался присоединиться к «вражеской стороне», так и из-за того, что он уезжал. Она все молилась и советовалась с Блэкмером. Объясняла ему, что останется совсем без защиты.

— Прежде чем уезжать, напиши хотя бы письмо в армию Союза, — просила она, — и спроси, числится ли в их записях Алекс среди пленных или погибших.

Роб Джей уже отправлял такое письмо несколько месяцев назад, потому согласился, что можно написать им еще раз; этим он и занялся.

Сара и Лилиан сдружились в то время, как никогда. Джей наладил отличную связь с Лилиан, присылая ей новости с фронта Конфедерации — должно быть, он передавал письма речными контрабандистами. Еще до того, как об этом написали иллинойсские газеты, Лилиан сообщила им, что Иуду Бенджамина, занимавшего должность военного министра Конфедерации, повысили до государственного секретаря. Однажды Саре и Робу Джею довелось попасть на званый обед к Гайгерам, когда кузен Лилиан как раз гостил у них; он приезжал в Рок-Айленд, чтобы проконсультироваться с Хьюмом по вопросу одного судебного процесса, касающегося железной дороги. Бенджамин показался им умным и честным — не похожим на человека, который жаждет возглавить новую нацию.

Лилиан рассказала, что ее муж жив и здоров. Он дослужился до уорент-офицера и занимал теперь должность распорядителя в военном госпитале где-то в Виргинии. Услышав, что Роб Джей собирается вступить в ряды северян, она осторожно кивнула.

— Я буду молиться за то, чтобы вы с Джеем никогда не встретились в бою.

— Не думаю, что это вероятно, — ответил он и потрепал ее по руке.

Он постарался не делать шума из своего отъезда, насколько это было вообще возможно. Матушка Фероция выслушала его с каменным выражением лица. Он подумал, что, должно быть, прощаться с теми, кто стал им дорог, — это неотъемлемая часть жизни монахинь. Они шли туда, куда велел им Господь; в этом смысле они ничем не отличались от солдат.

Утром двенадцатого августа 1862 года он надел Мее-шоме и взял с собой маленький чемоданчик. Сара проводила его до причала в Рок-Айленде. Она расплакалась, целовала его в губы снова и снова, не обращая никакого внимания на косые взгляды окружающих.

— Милая моя девочка, — нежно прошептал он.

Ему тяжело далось это расставание, поэтому он испытал облегчение, поднявшись на борт и помахав ей рукой на прощание; последовали два коротких гудка, затем еще один — долгий, после чего судно выплыло на середину реки и отправилось в путь.

* * *

Большую часть пути он провел снаружи, на палубе. Ему нравилась Миссисипи, он с удовольствием смотрел на ее полноводное течение. До сих пор южане демонстрировали большее рвение и отвагу, и у них были лучшие полководцы, нежели у северян. Но когда весной юнионисты взяли Новый Орлеан, они получили преимущество, заняв верхнюю и нижнюю части Миссисипи. Вместе с Теннесси и другими меньшими реками эта река давала возможность добраться по воде до самого сердца Конфедерации.

Одним из военных лагерей на берегах этого водного пути был Каир, откуда Роб Джей отправлялся в путешествие на «Боевом ястребе» — именно здесь он теперь и сошел на берег. В конце августа Каир не страдал от наводнений, но от этого в городе не стало лучше. Теперь на окраинах ютились тысячи солдат, повсюду разносилось зловоние. Смрад исходил от огромного скопления людей, мусора, мертвых псов и прочих гниющих останков, которые валялись на грязных улицах прямо перед симпатичными домиками.

Он заметил нескончаемый поток солдат, которые направлялись в лагерь, и хотел было последовать за ними, но дорогу ему преградил караульный. Роб Джей представился и попросил, чтобы его проводили к командиру части. Его привели к полковнику Сибли — командиру шестьдесят седьмого пенсильванского полка. Полковник сообщил, что в его полку уже есть два врача в соответствии с организационно-штатным расписанием. Но в Каире встали лагерем еще три полка — сорок второй канзасский, сто шестой канзасский и двадцать третий огайский. Полковник припомнил, что в сто шестом канзасском как раз разыскивают младшего хирурга. Роб Джей решил отправиться именно туда.