И начала приводить в порядок лицо. Прошло немало времени, пока она с этим покончила, и правую руку начало сводить судорогой, так что пришлось неуклюже работать левой. При этом она рассматривала себя в зеркале. У нее были крупные резкие черты лица, и нетрудно было увидеть за ними ту молодую девушку, которой это лицо когда-то принадлежало. Жаль, что волосы ее не те длинные и золотые, что были когда-то, а рыжевато-каштановые и коротко подстриженные. Она вспомнила, как он любил наматывать ее волосы на пальцы. Под глазами залегли темные тени, лиловые, как синяки. Накрасить слегка сильнее. Вот, теперь лучше. Чуть коснуться румянами щек, всего одно касание, чтобы придать лицу живой цвет. Да, вот так хорошо. Голубые тени для глаз на вспухшие веки. Нет, меньше. Она стерла излишек. Последний штрих — легкое касание губ розовой помадой. Вот так. Готово.

Двадцать лет улетели прочь. Она поглядела в зеркало на свое лицо и увидела ту девчонку, которую любил Лорд Джек. И теперь, когда она привезла ему его сына, он будет любить ее вдвойне.

Мэри боялась. Увидеть его после всех этих лет… От этой мысли становилось дурно, и она боялась, что ее от ужаса стошнит, но она собралась с силами, и тошнота прошла. Она дважды почистила зубы и прополоскала горло.

Было около шести. Время ехать во Фристоун и найти свое будущее.

Мэри приколола на свитер значок — «улыбку», свой талисман. Потом отнесла чемодан в машину; небо начинало бледнеть. Она вернулась за Барабанщиком, сунула ему в рот новую пустышку и прижала его к себе. Теперь ее сердце стало барабаном, стучавшим в груди.

— Я люблю тебя, — прошептала она ему. — Мама любит своего мальчика.

Она оставила ключ в номере и закрыла дверь, потом захромала к машине с Барабанщиком в руках.

В безмолвии зари Мэри завела мотор.

За семнадцать минут до того, как Мэри повернула ключ зажигания, «катлас» с новым радиатором пролетел мимо городка Навата, в тридцати милях к югу от мотеля «Люкс-Мор». Лаура гнала на север по сто первому шоссе со скоростью семьдесят миль в час. Зеленые холмы округа Мэрии возвышались над автострадой в слабом фиолетовом свете, сотни домов теснились в их складках, на спокойной воде залива Сан-Пабло в утренней дымке мирно покачивались плавучие дома.

Но мира не было в душе Лауры. Кожа ее лица жестко подобралась, глубоко запавшие глаза остекленели. Пальцы ее правой руки клешней скрючились на руле, тело онемело от продолжавшегося всю ночь испытания. Она поспала два часа в офисе гаража Марко и приняла последнюю «блэк кэт» между Сакраменто и Валеджо. Ее ударило, как током, когда она увидела указатель поворота на Санта-Розу. Как раз к западу от Санта-Розы лежало место назначения Мэри — и ее тоже. Мили щелкали одна за другой, шоссе было почти пустынно. Господи, помоги ей, если патрульный сядет ей на хвост; она не сбавит теперь скорости, ни даже ради Господа Иисуса и всех святых. В Сакраменто у нее была последняя заправка, и от нее она летела вперед без остановки.

Так близко, так близко! «Боже, что если Мэри его уже нашла!» — думала она. Ведь Мэри опережает ее на несколько часов! О Господи, надо торопиться! Она поглядела на спидометр. Стрелка приближалась к восьмидесяти, и автомобиль начал вибрировать.

— Ты с ним полегче, — сказал ей Марко, когда Лаура выезжала из гаража около половины восьмого. — Если машина раз скурвилась, она еще не раз скурвится! Полегче дави на газ и, может быть, как-нибудь доедешь туда, куда хочешь!

Она оставила его богаче на четыреста пятьдесят долларов. Мики — умственно отсталый пацан, который любил Бэтмена, — помахал ей и завопил:

— Возвращайтесь поскорей!

САНТА-РОЗА — сообщил дорожный плакат. — 14 МИЛЬ .

«Катлас» рвался вперед, и в небо поднимался оранжевый шар солнца.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ВО ФРИСТОУН — ГОРОД СЧАСТЛИВОЙ ДОЛИНЫ!

Мэри проехала мимо знака. Оранжевый свет отражался полосами от стекла магазинчиков на главной артерии города. Травянистые холмы возвышались вокруг все еще не проснувшегося городка. Это был небольшой городок, группа аккуратных улиц и домов, мигалка на перекрестке и парк с раковиной для оркестра. Ограничение скорости — пятнадцать миль в час. Две собаки перестали обнюхивать что-то на тротуаре и одна из них шумно залаяла, когда Мэри проехала мимо. Как раз вслед за мигающим светофором была бензозаправка — все еще закрытая в этот час, — а перед ней стоял телефон-автомат. Мэри заехала на заправку, вылезла из машины и взяла телефонную книгу.

«Кавано, Кейт и Сенди. 502 Муир-роуд»

«Хадли Н. 1219 Оверхилл-роуд»

Домашнего телефона Дина Уокера нет, но у нее есть адрес двух автомагазинов, которые дала ей жена Хадли. «Иностранные автомобили Дина Уокера». 677 Мичем-стрит. Нет ли в этом телефонном справочнике карты Фристоуна? Нет, нету. Она поглядела вокруг, ища указатели улиц, и нашла один такой указатель на углу, под светофором. Улица, на которой она стояла, называлась Парк-стрит, пересекала ее улица Макджилл.

Мэри вырвала из книги адреса Кавано и Хадли и вернулась в машину.

— Сейчас мы его найдем! — сказала она Барабанщику. — Еще как найдем! — Она вернулась на Парк-стрит и медленно поехала в том направлении, откуда приехала. — Он может быть женат, — сказала она Барабанщику и посмотрела на себя в зеркало заднего вида — не надо ли подновить помаду. — Но это нормально. Понимаешь, это маскировка. Тебе приходится делать то, что тебе не нравится и совсем не по тебе. Как в «Бюргер-Кинге», где я работала. «Спасибо вам, мэм». «Да, сэр, не желаете ли жареного картофеля на гарнир, сэр?» Всякое такое. Если он женился, это чтобы получше спрятаться. Но никто не знает его так, как я. Он может жить с этой женщиной, но он ее не любит. Он использует ее, чтобы играть свою роль. Понимаешь?

О, то, чему они с Джеком научат своего сына о жизни и мире, будет просто чудесным!

Следующая поперечная улица была Мичем.

В квартале направо, рядом с банком «Крокер», стояло кирпичное здание с обнесенной оградой стоянкой, на которой находились два «ягуара», черный «порше», разные модели «БМВ» и прочие импортные автомобили. Вывеска с голубыми буквами гласила: «Иностранные автомобили Дина Уокера».

Мэри подъехала к фасаду здания. Оно было темно, на работе никого нет. Она вынула из сумки револьвер, вылезла и захромала к витрине. На застекленной двери висело объявление, гласившее, что магазин открывается в десять и закрывается в пять. Она решила, что сегодня он откроется на три часа и тридцать минут раньше.

Она разбила дверное стекло ручкой револьвера. Завыла сирена тревоги, но она была к этому готова, потому что уже разглядела провода. Мэри просунула руку внутрь, нашла замок и повернула рукоятку, потом толкнула дверь и вошла. В небольшом демонстрационном зале стоял красный «мерседес». Невдалеке стоял диван и кофейный столик, на котором стопками лежали автомобильные журналы и брошюры. Посередине стоял бачок с охлажденной питьевой водой, а по обе стороны от него были двери с табличками. На одной было написано ДЖЕРРИ БАРНС, на другой — ДИН УОКЕР. Его кабинет был заперт. Эта сирена наверняка разбудит спящий городок, так что надо спешить. Она поискала что-нибудь, чтобы взломать дверь, когда увидела на стене над рядом сверкающих медных табличек цветную фотографию в рамке. На фотографии было два человека, они широко улыбались в камеру, человек покрупнее обнимал за плечи того, что пониже. Подпись гласила: «Фристоунский бизнесмен года Дин Уокер (справа) с президентом гражданского комитета Линдоном Ли».