(Здесь Рудинский или корректор его книги ошибся: речь шла не о «письме Шелепина Хрущеву», а о якобы посланной Хрущевым Шелепину выписке из протокола Политбюро, которую в настоящее время геббельсовцы скрывают.).[321]То есть, только взглянув на изделия фирмы «Пихоя & К°», защитники и председатель Конституционного суда В. Зорькин обнаружили пять доказательств того, что эти «документы» сфабрикованы, причем таких, что геббельсовцам совершенно нечего было ответить. В результате они вынуждены были снять дату с «письма Берии», а фальшивки № 2 и 3 вообще спрятать.

Они бы вообще спрятали все «доказательства» навсегда, если бы уже не раструбили о них во всем мире и не передали копии их полякам. Тут‑то до геббельсовцев, возможно, дошло, что они ответственнейшее дело доверили наукообразным идиотам и что сразу показывать людям изделия фирмы «Пихоя & К°» нельзя – засмеют. Для геббельсовцев оставался один путь – не показывать эти фальшивки до тех пор, пока интерес к ним не остынет и когда их уже не будут воспринимать с подозрительным любопытством. Но вы сами понимаете, что говорить о документах, апеллировать к ним, доказывать ими и одновременно никому их не показывать и даже не цитировать – дело довольно трудное. Но тут пригодился опыт КГБ по распространению слухов за рубежом посредством специально создаваемых для этого, порой однодневных, печатных изданий.

С осени 1992 г., когда я впервые услышал о наличии этих «документов», я непрерывно пытался их найти, хотя бы в перепечатанном виде. Тщетно! У меня были партнеры, работавшие в Польше, я попросил их разыскать эти фальшивки там. Тщетно! Наконец в конце 1994 г. мне помогли – подарили сборник «Военные архивы России», выпуск 1 за 1993 г. Подарок сопроводили следующим сообщением: этот Сборник отпечатан тиражом 50 тыс. экземпляров, но весь тираж даже в 1994 г. лежал на складе. Из него только около 600 экземпляров было разослано в библиотеки Запада. Впоследствии я убедился, что это правда, поскольку в открытой продаже я этот сборник увидел только где‑то в 1999 г. Я пытался несколько месяцев подряд дозвониться до редакции этого Сборника и бросил это занятие только тогда, когда понял, что телефоны редакции, как и ее адрес (ул. Новослободская, д. 50/1, кв. 72), – фальшивые. Разумеется, никаких последующих выпусков этого Сборника не последовало. Более того, в этом первом Сборнике вопреки законам не была указана типография, которая его печатала!

В этом Сборнике среди сотни (как и полагается) подлинных документов были опубликованы и тексты катынских фальшивок. Но не всех, а только тех трех, которые геббельсовцы осмеливаются обсуждать и сегодня: «письмо Берии», «выписка из протокола решений Политбюро» (копия) и «письмо Шелепина с проектом постановления Президиума». Характерно то (как я это увидел позже), что в этих документах были тщательно убраны те признаки подделки, которые всплыли на Конституционном суде при первом явлении этих фальшивок общественности.

В Сборнике дан текст «письма Берии» и фотокопия подписи Берии. К документу дано пояснение редколлегии: «На первой странице документа подписи И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова, В. М. Молотова, А. И. Микояна. М. И. Калинин и Л. М. Каганович на заседании отсутствовали, но высказались «за». В пункте III фамилия Берия вычеркнута, вписана чернилами фамилия Кобулова».[322]Это «пояснение» меня ввело в заблуждение – я полагал, что редколлегия честно сообщила обо всем, что было на документе. Потом, когда я увидел письмо, то понял и подлость геббельсовцев: они, во‑первых, не дали в тексте ни номера письма, ни даты (настолько перепугал их Ю. Слободкин на Конституционном суде), а во‑вторых, не дали фотокопии того, как выглядят подписи членов Политбюро, хотя увидеть их подписи, сами понимаете, было важнее, нежели увидеть подпись Берии.

Фальшивка № 4 представлена воспроизведением бланка выписок из протокола Политбюро и текста. К ней тоже дано примечание составителей Сборника: «На выписке из протокола стоит резолюция: «Изъято из протокола «ОП» 4. III. 1970 года М. Закрытый пакет. Согласовано с т. Черненко К. У.» Подпись неразборчива».[323]Но геббельсовцы подло не воспроизвели и даже не упомянули о боковой атрибутной надписи на бланке, запрещающей знакомить с текстом кого‑либо, если он не указан в адресе.

Наконец, к «письму Шелепина и проекту постановления Президиума» не дано ни одного примечания, между тем из него убран исходящий номер КГБ и, естественно, не воспроизведен и не описан «входящий штамп» ЦК с датой «9 марта 1965 г.».[324]

Как видите, геббельсовцы убрали из Сборника две наиболее бросающиеся в глаза фальшивки и постарались убрать все делопроизводственные признаки подделки из остальных. Но смысл‑то остался! Этот сборник и подвиг меня сесть и быстро написать «Катынский детектив». В нем я кратко остановился и на странностях «Военно‑исторического архива». Геббельсовцы по этому поводу почему‑то не сочли нужным промолчать. В «Катынском синдроме…» геббельсовцы пишут: «Подготовленная для передачи польской стороне и в Конституционный суд подборка документов была передана для опубликования в научный журнал «Вопросы истории».[325]

Во‑первых, геббельсовцы по обыкновению брешут – ив «Вопросах истории» фальшивки № 2 и 3 не опубликованы. Но к этой фразе есть сноска (20) и дано примечание:

«2 °Cекретные документы из особых папок / Подготовка публикации и вступительная статья к ней М. И. Семиряги // Вопросы истории. 1993. № 1. С. 1–22.

Одновременно с этой публикацией в печати появилась анонимная публикация: Катынское дело: Можно ли поставить точку? // Военные архивы России. Вып. 1. 1993. Публикуя те же документы «на коммерческой основе» в издании с мифическим составом редколлегии и фальшивым телефоном, без указания архива и без каких‑либо легенд, автор (или авторы) не скрывает своей связи с «Военно‑историческим журналом». Он ссылается на контакт с «Р. Святеком» (то есть с Хорынем‑Свентеком, автором вышедшей в 1988 г. в Лондоне очередной фальсификации в духе Сообщения комиссии Бурденко «Катынский лес») и в путаном, двусмысленном предисловии задается вопросом: кто же прав – авторы «советской версии» или их противники, «а может быть, и те, и другие?». При этом в «Военных архивах России» (уже прекративших свое существование) не было ни слова сказано о передаче документов по поручению Б. Ельцина в Варшаву, о корректировании «советской версии». Эта публикация вызвала негативную реакцию Р. Г. Пихои, С. А. Филатова, Д. А. Волкогонова и А. В. Короткова (об истории журналистского расследования см.: Максимова Э. Продавцы сенсаций из Архива Президента // Известия. 13 июля 1994 г.).

Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., записка Л. Берии (НКВД СССР) И. Сталину от марта 1940 г. и записка А. Шелепина Н. Хрущеву от 3 марта 1959 г., хранящиеся в Архиве Президента РФ (Ф. 3. Пакет № 1), вошли в публикацию документов: Материалы «особой папки» Политбюро ЦК РКП(б)/ ВКП(б) по вопросу советско‑польских отношений. 1923–1944 гг. М., 1997. С. 100‑ЮЗ».[326]