Баррону удалось избежать захвата компании человеком, который в то время не имел для этого ни достаточного капитала, ни серьезного влияния. Но кто знает, что произошло бы, если бы противник оказался более сильным и влиятельным? До тех пор пока велась внутренняя борьба за пакет акций Конрада Хилтона в фонде его имени, всегда существовала опасность, что на сцене появится чужак, попытается купить этот пакет, соблазнит большую часть акционеров более выгодным предложением и в результате завладеет всей компанией. Баррон считал, что для защиты своих интересов, а также чести своего отца ему необходимо как можно скорее закончить борьбу с фондом.

Только весной 1986 года после трехнедельного процесса под председательством судьи Роберта Уэйла в лос-анджелесском высшем суде было принято окончательное и поразившее всех решение в деле о завещании Конрада Хилтона. Судья Уэйл принял решение в пользу Фонда Конрада Хилтона. Его жесткий приговор гласил: «Все наследство, очищенное от долгов и завещательных отказов, передается фонду, и никакая часть этого наследства не является предметом опциона, указанного в параграфе 8 завещания покойного в пользу Уильяма Баррона Хилтона».

В своем решении судья Уэйл постановил, что, хотя в завещании Конрада Хилтона имеется пункт об опционе, позволяющем Баррону приобрести избыточные акции, никто, включая Джеймса Бейтса и Дональда Хаббса, «не придерживался мнения, что включением этого опциона предполагалось, что Баррон Хилтон сможет получить все 100 процентов акций корпорации». Судья отметил, что Конрад Хилтон был «очень мудрым человеком» и что «если бы он желал передать Баррону Хилтону все свои акции, он так и сделал бы».

Майрон Харпол вспоминал: «Мне полностью удалось защитить интересы Конрада Хилтона, как я их понимал, и фонда, носящего его имя, – во всяком случае, на тот момент».

Торжествующий победу фонд предпочитал работать дальше и забыть о прошлом. Однако Баррон был настроен иначе. Весной 1986 года он обратился со своим делом в Федеральный окружной суд, где ему наконец улыбнулась удача. «Председательствующий судья Томас Уэлан был полностью на стороне Баррона и его юристов, – вспоминал Майрон Харпол. – Он аннулировал решение высшего суда. В результате Баррону удалось добиться пересмотра всего дела, и его юристы блестяще выступили в его защиту».

Основанием для решения суда в пользу Баррона стала перерегистрация фонда в организацию социальной поддержки, что судья безоговорочно признал не имеющим законной силы. В его решении сказано, что после смерти Конрада фонд не имел права изменять свой статус, целью чего было сделать незаконным опцион Баррона.

– Мы считаем это возмутительным заключением, – заявил адвокат фонда Томас Брорби, – явно противоречащим завещанию Конрада Хилтона.

Баррон возразил:

– Я рассматриваю это как очень важную победу.

Получив это решение, Баррон официально подал апелляцию против первоначального решения суда. И в марте 1988 года он выиграл дело в апелляционном суде Калифорнии.

В ноябре 1988 года эта борьба – длившаяся почти десять лет – закончилась решением, согласно которому фонд передал Баррону Хилтону основное количество оспариваемых акций – две трети.

– К этому времени речь уже шла о сумме около 2 миллиардов, – рассказывал Майрон Харпол. – В конце концов у Баррона оказалось четыре миллиона акций, которые стоили примерно три четверти миллиарда долларов. Фонд получил 3,5 миллиона акций [размещенных в Фонде Конрада Хилтона], и оставшиеся акции [около 5 миллионов] были размещены в Объединенном благотворительном Фонде У. Баррона Хилтона. Согласно договоренности, Баррон получал 60 процентов дивидендов от акций этого фонда, а Фонд Конрада Хилтона – 40 процентов до 2009 года, после чего авуары Объединенного фонда возвращались Фонду Конрада Хилтона.

В результате Баррону не пришлось платить за вновь приобретенные акции стоимостью в три четверти миллиарда долларов – ни по цене, которая была на момент смерти Конрада Хилтона, ни по цене 1988 года. Ему уже не нужно было собирать большую группу инвесторов, которые имели бы право на две трети акций. «Ему пришлось бы потратить целое состояние, чтобы позволить себе такое количество акций, а затем его разорили бы налоги на приобретенные акции, – объяснял Майрон Харпол. – Поэтому они и основали Объединенный благотворительный фонд У. Баррона Хилтона, это законный прием, который позволил Баррону получить акции и не платить за них. Некоторые сочли это хитрым маневром, благодаря которому он переписал завещание Конрада Хилтона. Но Баррон, конечно, с этим не соглашался».

Даже спустя все эти годы Майрон Харпол по-прежнему считает, что, внося в завещание параграф об опционе, Конрад вовсе не хотел, чтобы Баррон сорвал столь огромный куш.

– Конрад покровительствовал сыну в других сделках, и на момент спора Баррон уже стоил около 26 миллионов, – рассказывает он. – Так что отец вовсе не оставил его нищим. Но в результате оспаривания завещания – а также из-за неких специфических факторов и повышения стоимости акций – Баррону досталось полмиллиарда долларов. Однако я понимаю причины, заставившие Баррона оспорить завещание. Речь шла о невероятно огромных деньгах. Он не мог просто так оставить такие деньги. Ведь он был Хилтон, сын Конрада. Самый лучший и яркий из всех его сыновей. Он и поступил как истинный Хилтон, вступил в борьбу и честно ее выиграл. Нужно отдать ему должное – потому что, когда он начинал эту борьбу, на кону стояли 26 миллионов, а когда он ее выиграл, они уже превратились в полмиллиарда, разница, мягко говоря, весьма ощутимая.

А Баррон все это время придерживался мнения, что он лишь выполнял желания отца, хотя некоторые из них неудачно сформулированы в его завещании.

– Теперь мы можем без проблем выполнить две задачи моего отца – держать контрольный пакет акций в руках семьи и оказывать благотворительную помощь через Фонд Конрада Хилтона, – сказал в момент урегулирования спора Баррон. – Я уверен, что отец был бы доволен этим решением.

После смерти Конрада Хилтона и неудачного оспаривания его завещания Франческой Жа-Жа продолжала свою яркую и непредсказуемую жизнь. В августе 1986 года, оформив развод с Фелипе де Альбой, она вышла замуж за Фредерика Принца фон Анхальта.

Фредерик Принц фон Анхальт – его настоящее имя Ганс Роберт Лихтенберг, и родился он в Вальхаузене, Германия, – утверждает, что в 1980 году, уже во взрослом состоянии, он был усыновлен принцессой Марией-Августой Анхальтской, невесткой кайзера Вильгельма II. Он на двадцать три года моложе Жа-Жа Габор. Если ему верить, он приехал в Америку с единственной целью – познакомиться с Жа-Жа, что он и сделал, уплатив фотографу 10 тысяч долларов за то, чтобы он представил его Жа-Жа и сфотографировал их вдвоем. Они стали встречаться, и, как это часто происходило в полной неожиданностей жизни Жа-Жа, вскоре стали супругами.

Хотя Жа-Жа всегда удавалось выдерживать на публике имидж уверенной в себе и невозмутимой светской львицы, к концу 1980-х этот образ начал разрушаться. Так, в 1989 году ее судили из-за пощечины, нанесенной полицейскому, и приговорили к штрафу в размере 13 тысяч долларов и 72 часам заключения. Видимо, роль светской львицы давалась Жа-Жа уже с трудом. Об этом можно судить по рекламной листовке крема для лица, который она в то время продвигала на рынок. В ней говорилось: «Волнение, толпы репортеров, постоянные звонки незнакомых людей – это ужасно! Тем не менее по моему лицу этого не скажешь. Я всегда выгляжу прекрасно. Но, дорогие, вы-то знаете, как страдает Жа-Жа!»