вечностью, а значит, и с человеком? Кто и когда? Да и за что, если она пока представляется лишь материальной громадой? Где тот Великий Инквизитор, который будет действовать праведно? Будет отпускать прегрешения людские за их веру великую, в том числе в себя и свой разум, а не в «судьбу»? Вселенная это живое существо, которое развивается от вечности – это мы сами вместе с природой и обществом.

Кажущаяся автономность мышления развивается тем, о чем происходит мышление, о чем человек мыслит. Это легко потерять. Судьба со своими несуществующими законами, поскольку они не связаны с целостностью человека, судить нас не сможет. В этом же отношении следует рассматривать идеи трансгуманистов по искусственному «улучшению человека». Судить мы будем сами себя, когда достигнем пропасти кризисных черт. Судить за то, что не сберегли природу и не сумели создать достойное человека сообщество. Вот что мы теряем – огромное и смысловое социетальное кредо. Тогда нас самих будет судить вечность. За то, что оказались такими неразумными. За то, что попались на удочку судьбы и беспомощно барахтались в ее затемненных и замкнутых лабиринтах. Опала печали венчает судьбы незатейливый бред.

Праведный суд за глобальный кризис по вине человека оправдает, конечно, его. Но скажет в заключительном слове: «Разве Вы не слышите могучее вечное дыхание солнечного дня? Или уставший день крепко спал? А Вам тяжелая работа сковала мышцы и ум, и Вы быстро свалились в мертвый тяжелый сон? Просыпайтесь же, люди! Изгоняйте из своих недр черноту подземелий и лабиринтов…» Что мы теряем? Лишь свой разум, если не слышим евангелистов трубный звук. Если не слышим самих себя. Да, мир вечный внутри нас, но распоряжаться им следует очень серьезно и осторожно. Право судить мы имеем лишь в отношении себя. И то, в крайнем случае, если уже не можем никак найти с самим собой согласие. Несогласие с собой – вот он главный козырь всякой чертовщины под названием «судьба». Так неуравновешенность объективного развития приводит к социетальным катаклизмам.

Понять вечное легче, чем сломать его. Но люди почему-то предпочитают последнее. Может быть потому, что самое трудное – это понять себя. Мы чаще себя теряем, не понимая почему. Хотя вполне корректно можно заключить: люди сами неуравновешенны субъективно только потому, что не видят объективное. Это мировоззренческие изъяны ведут цивилизацию в пропасть неразумия. Известно, что люди, которых в обычных условиях принято считать волевыми, вынуждены судить других.

При этом они неизбежно ломают чужую волю и погрязают сами в обломках вечного, стыдливо стараясь не видеть этого. Мстить за зло – это значит, разбивать добро как непрерывность и вечность на куски, которые неспособны в дальнейшем развиваться. В результате получается подобие вандализма, когда разбивается нечто, исходящее из памяти людской, из его субъективности. А если оставлять еще это в тайне – тогда это вовсе преступление против человечности. Так рвется целостность направленного равновесия существования социальной и личностных субъективностей.

Человек уходит из вечного настоящего, надеясь на лучшее в связи с прошлым и будущим. В результате оказывается меж двух огней, двух тайн. Любая тайна есть обман. Причем, обман, прежде всего, самого себя. Такой обман, из которого начинают в дальнейшем прорастать корни «судьбы». То есть: корни непознанного и таинственного, но неприятного и отрицательного по отношению к человечности. Если обман сознательный, подобный обману трансгуманистов, – тогда становится вдвойне обидно и боязно за такого человека. Не это ли губит нас в качестве актуализации планов современных глобалистов?

Следовать за страстью или создавать тайны, что равноценно по отношению к самому себя, да еще пенять при этом на «судьбу» равносильно тому, чтобы быку упираться рогами в землю. Ведь страсть или тайна это непременно слом социетального настоящего. Они существенно нарушают равновесия развития и даже «законы судьбы», существование которых под вопросом, свидетельствую о неразумном разрыве связей личностей и сообщества. Недаром в народе говорят: «Собаки лапают судьбу, когда житием своим голодные».

Можно сделать некоторое немаловажное резюме: осмысление страстей или тайн – это первый закон вечности для человека и его социальности. Так что необходимо поступать по своему подобию, то есть согласно общечеловеческим ценностям. При этом становится понятно и то, что всякое дурное может происходить, становиться только от человека как создателя страстей и тайн. Оно происходит от извращения человеком вечного настоящего в собственной «ментальной фальши». Последнее можно рассматривать как разбалансировку субъективности в ходе объективного развития. Тогда осмысление внутреннего – оно отстает от осознания внешнего долга. В результате, человек может действовать вполне искренне, но недостаточно осмысленно. Подобное оказывается еще более пагубно по последствиям, когда человек или группа лиц в качестве правителя в единственном лице пытается осмысливать сам за всех.

Неуравновешенность общественного развития связано с «патологией» самого общества. Однако коренные причины такого положения кроются, прежде всего, в дебалансе объективного и субъективного глобализмов, за счет извращения последнего. Главная тенденция «саморазрушающегося общества» не экономическая или политическая, а диалектическая, мировоззренческая. Чтобы поддержать равновесие между социальными объективными отборами, государство должно упреждать развитие негативных последствий глобализма путем корректировки процессов усвоения человеческих ценностей.

История показывает, что государство в своей политике само по себе не служит социальной системе. Его прагматизм очевиден в действиях по недоучету направленности развития со стороны социетального глобализма. Нужен тягач-противовес – со стороны истории, а не сообщества, как это следует, например, из теории институционализма. Историческая энергия рефлексии и антирефлексии служит этому. Глобальный кризис – это, прежде всего кризис политического курса, кризис мировоззрения и бессилие власти.

Зигзаговая политика государства уводит историю от будущего – от того, «что должно быть» объективно. Ведет тупик, что подтверждает это бессилие. Законы не работают, программы и реформы не выполняются или не достигают своей цели. Государство обманывает гуманизм и человечность, идя на поводу новейших материальных благ, пропагандируемых глобалистами разных мастей и рангов. Не может быть взаимозависимости между сообществом и государством. Последнее служит первому, даже находясь с ним в диалектической связке. Необходимо ускорение трансформации историй – этого субъективного археотормоза как следствие политики. Направленность на безрассудные реформы и «перезагрузки» служит интересам корпораций как лозунг свобод и обман гуманизма.

Противоборство капитального и грегарного отборов налицо, хотя они должны быть единой целостностью. Выход из тупика лжеглобализма должен лежать на пути его регулирования путем уравновешивания. Но не как попытка управления или подчинения личностей сообществом. В этом заключается, как уже отмечалось, стратегия развития антропосистем. Историческая напряженность возникает всегда от нежелания или невозможности регулировать отношения между личностью и обществом. Политика должна основываться на исторической объективной платформе. Архитектоника истории – в связи с формирующимися «с