С. Ньютон в своем исследовании германской наступательной операции под Курском отвечает на вопрос, кто несет ответственность за грубые оперативные ошибки германского командования1. Решение проводить наступление, не создавая подвижные оперативные резервы, принадлежало Готу и Манштейну. Причем Гот отказался выделить силы в оперативный резерв, одновременно приняв решение о вводе в бой всей 10-й танковой бригады на узком участке в полосе одной дивизии. С. Ньютон указывает, что за время до 3 июля 1943 года Пауль Хауссер неоднократно пытался убедить Гота разделить полк «Пантер» между 48-м танковым корпусом и 2-м танковым корпусом СС, но командующий танковой армией оказался энтузиастом массированных действий танковых формирований: «...воображая, как лавина «Пантер» на скорости прокатится через советскую оборону». Причем если Гот принял такое решение, то лишь прямое вмешательство Манштейна могло заставить пересмотреть его, но оно было маловероятно по двум причинам. Во-первых, Гот умел влиять на выработку мнений командующего группой армий в сфере оперативного и, тем более, оперативно-тактического планирования, а Манштейн вряд ли стал бы серьезно возражать своему бывшему командиру по вопросам тактики применения новых танков. Во-вторых, сам Гитлер, под воздействием Гудериана, добивался массированного применения новой бронетехники.

Командующий армейской группой Вернер Кемпф одобрил неудачный оперативный план наступления 3-го танкового корпуса, а в ходе боевых действий допустил потерю темпа на самом важном этапе — в начале операции, в связи с несвоевременной перегруппировкой сил для развития успеха.

Ответственность за организацию наступления на участке моторизованной дивизии «Великая Германия» несут командир дивизии генерал Вальтер Хернлейн и начальник оперативного отдела штаба дивизии полковник Ольдвиг Натцмер. Во время июньских штабных учений ни один из этих офицеров не поставил вопрос относительно целесообразности сосредоточения 250 танков на узком участке фронта, ограниченном минными полями и болотистой местностью, а затем никто не возразил против достаточно спорного решения, согласно которому командир танкового полка дивизии, имеющий большой опыт ведения боев на Восточном фронте, оказался подчинен командиру соединения новобранцев, воевавшему до этого на совсем другом участке.

При этом командование дивизии «Великая Германия» располагало всеми возможностями решить поставленные боевые задачи лучшим образом, несмотря на приказы вышестоящего военного руководства. Так, хотя генерал Гот указал, что оба батальона «Пантер» будут задействованы в полосе действий дивизии «Великая Германия», он, в соответствии с основным принципом организации управления в германской армии, детально не регламентировал конкретные тактические приемы боевого применения этих танковых сил. Командование 48-го танкового корпуса — генерал Кно-бельсдорф и полковник Меллентин, предоставили Хернлей-ну гораздо большую свободу тактического планирования, чем командованию 167-й пехотной, 3-й и 11-й танковых дивизий, где приказ корпуса на наступление установил порядок развертывания на уровне боевых групп, тогда как в отношении дивизии «Великая Германия» это осталось прерогативой командира дивизии680. Соответственно, Хернлейн и Натцмер могли вводить бронетехнику в бой небольшими тактическими боевыми группами, сохраняя в резерве оставшиеся машины, чтобы использовать их для развития прорыва, точно так же, как это сделали командиры всех трех дивизий СС, а также 3-й и 11-й танковых дивизий, которые добились большего успеха. Кроме того, ничто не мешало Хернлейну внести предложение, чтобы Штрахвиц возглавил передовую танковую боевую группу. В связи с этим С. Ньютон отмечает681, что хотя Натцмер и Хернлейн проявили выдающиеся тактические и оперативные способности во время войны (Натцмер окончил войну генералом и начальником штаба группы армий «Север», а Хернлейн командовал армейскими корпусами. — П. Б.), однако оба странным образом устранились от процесса подготовки операции «Цитадель» (в частности, утром 5 июля Хернлейн даже не имел сведений о том, каким запасом боеприпасов расйолагает его дивизия).

Сравнительный успех, которого добился в первый день наступления 2-й танковый корпус СС, показывает высокий уровень боевого мастерства эсэсовцев, тем более что 48-й танковый корпус, действовавший гораздо менее результативно, был значительно мощнее практически по всем показателям. Эсэсовские дивизии имели преимущество только по количеству танков «Тигр» и тому, что утром 5 июля почти весь состав 8-го авиационного корпуса участвовал в обеспечении их поддержки с воздуха. Поскольку вряд ли верно считать авиационную поддержку и превосходство в два десятка «Тигров» единственными и решающими факторами успеха, то приходится признать более высокий профессионализм войск СС по сравнению с армейскими частями. Следует также учесть, что при подготовке к операции «Цитадель» три танково-гренадерские дивизии 2-го танкового корпуса СС столкнулись с серьезными проблемами комплектования штатов личным составом. Например, несмотря на существенные потери дивизии лейбштандарт СС «Адольф Гитлер», понесенные в феврале-марте 1943 года (более 4,5 тысячи человек), в качестве пополнения дивизия получила только 2,5 тысячи солдат и офицеров, принудительно переведенных из военно-воздушных сил, а также несколько сот новобранцев, прибывших по системе пополнения личного состава, принятой в войсках СС682. Тем не менее в апреле—мае дивизия лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» должна была передать 35 старших офицеров, роту разведывательного батальона, один танковый и один артиллерийский батальоны для формирования основы кадрового состава новой дивизии СС «Гитлерюгенд». Поэтому операцию «Цитадель» дивизия начала с новым командиром и новым командным составом танкового и артиллерийского полков, обоих моторизованных полков и четырех боевых батальонов. Дивизии СС «Рейх» и «Мертвая голова» столкнулись с аналогичными трудностями, хотя и в несколько меньшей степени.

Потери дивизий СС в ходе операции «Цитадель» также опровергают устоявшееся мнение, высказанное Манштей-ном, что эсэсовцы из-за плохой оперативной и тактической подготовки командного состава несли неоправданно большие потери по сравнению с вермахтом683. Так, за время с 5 по 20 июля 1943 года 2-й танковый корпус СС (три танковогренадерские дивизии СС и одна армейская пехотная дивизия) потерял убитыми, пропавшими без вести и ранеными около 8100 человек; 48-й танковый корпус (две танковые, одна моторизованная и одна пехотная армейские дивизии) — около 6500 человек; 3-й танковый корпус (три танковые и две пехотные армейские дивизии) — около 8500 человек684. Как видно, потери всех трех оперативных объединений сопоставимы друг с другом — в среднем от 1,6—1,7 тысячи человек для армейских соединений и до 2 тысяч человек в эсэсовских дивизиях. При этом корпус СС прорвался глубже всех армейских оперативных объединений немцев, участвовавших в операции «Цитадель», выйдя к реке Псел и станции Прохоровка, где практически без всякой поддержки (даже авиационной) отразил удар советской 5-й гвардейской танковой армии. Возможно, оценка Манштейна была справедлива в начале войны, когда соединения СС, укомплектованные добровольцами гражданских специальностей, еще не приобрели боевой опыт. Однако к 1943 году в германской армии произошло то же, что и в советской, и любой другой активно воюющей армии, — большая часть кадрового командного состава выбыла из строя, а неспособные к войне амбициозные кадровые офицеры, разным путем выдвинувшиеся в мирное время, остались только на старших и высших командных должностях в оперативно-тактических соединениях и оперативных и стратегических объединениях. Средний командный состав в звене рота—батальон стал комплектоваться командирами по призванию, которые накопили реальный боевой опыт и руководили боевыми действиями гораздо лучше большинства своих кадровых коллег, причем в войсках СС, где изначально пренебрегали военной кастовостью, этот процесс начался сразу при формировании и носил более широкий характер, так что им были затронуты и высшие командные кадры. Соответственно, в операции «Цитадель» эсэсовцы показали образец результативного применения оперативно-тактической схемы блицкрига против Красной армии образца 1943 года, а к 1944 году эсэсовские части и соединения стали ядром, цементирующим оборону германской армии, как на Восточном, так и на Западном фронте.