Нейдар растянулся на животе и протянул руку с хупаком, стараясь раздвоенным концом зацепить веревку, когда Молот пролетал мимо.

В первый раз ему это не удалось, но он был близок к успеху. Гном схватился рукой за каменный выступ и стал дожидаться, пока Молот снова не качнется в его сторону.

В нужный момент Флинт выпростал руку с такой силой, что на какой-то пугающий миг ему почудилось, будто он вот-вот полетит вниз. Но хупак зацепил веревку, и Флинт, словно рыбак с добычей на крючке, сделал резкую подсечку.

Кожаный ремень обмотался вокруг хупака, и Флинт с замирающим сердцем притянул его к себе, медленно и осторожно.

Отбросив хупак, Флинт взял Молот в руки, и у старого гнома перехватило дыхание, закружилась голова, перед глазами начали плясать странные искорки. Но это ощущение быстро прошло, он смог сесть и с благоговейным чувством осмотрел и погладил реликвию.

– Спасибо тебе, Реоркс, – тихо возблагодарил Флинт. – Я использую его во благо, прославлю твое имя, клянусь твоей бородой и моей в придачу.

Молот оказался настоящим чудом. Флинт просто глаз не мог оторвать. Подделка была выполнена очень точно, но все дело было в ощущении. Флинт положил руку на Молот Караса и почувствовал пульсацию жизни. Он словно сделался причастным ко всему, что есть доброго, светлого и прекрасного в мире, на него снизошла скорбь о слабостях тех, кто этот мир населяет, и одновременно понимание и прощение. Некоторые гномы утверждали, что Карас владел Молотом так долго, что его дух переселился туда, и теперь Флинт почти верил в это.

Он понял также, что ни один гном, державший однажды в руках Молот Караса, уже никогда не перепутает его с самой искусной подделкой. К счастью, никто из ныне живущих ни разу не притрагивался к этой реликвии. Даже Хорнфел не узнает разницы. Копия выглядела точно так же, а благодаря чарам Рейстлина и вес у них был одинаковый. Они только немного отличались по цвету – настоящий отливал золотом, поэтому держать его нужно было в кожухе. А что до остальных отличий, то, вероятно, поддельный молот бил не так сильно и точно. Флинту очень хотелось испробовать Молот Караса в деле, ведь гном слышал, будто волшебное орудие словно сливается со своим владельцем, слушаясь не столько его движений, сколько намерений и мыслей. Но осуществить это можно будет лишь после того, как Флинт с друзьями оставит королевство гномов далеко позади.

Не забывая об Армане, который мог появиться с минуты на минуту, Флинт достал из кожуха молот, отметив, как грубо и жалко выглядит он по сравнению с оригиналом, сунул в кожух Молот Караса и привязал к веревке подделку. Толкнув ее что было сил, он вновь привел маятник в движение.

Но, качнувшись несколько раз, молот безжизненно замер посредине. Тут Флинта охватила паника, ведь теперь достать его было невозможно. Гном снова лег на живот и вытянул руку с хупаком. На Флинта нахлынуло отчаяние, но тут он вспомнил, что рука Армана гораздо длиннее, и с облегчением вздохнул. Это оказалось даже кстати, так как объясняло, почему Флинту не удалось добыть Молот.

Старик подошел к дверям, отворил одну из створок и выглянул в холл. Армана там не было, только тело Караса. Пустые глазницы смотрели на него с осуждением. Флинту это не понравилось, он прикрыл дверь и снова уселся на краю выступа. Молот Караса, прижатый к спине Флинта, излучал тепло, облегчавшее физические страдания старого гнома.

После того как Флинт столь нелюбезно выдворил его из Рубинового Покоя, Тассельхоф потерял несколько минут, прилагая все возможные усилия и используя все известные ему уловки, чтобы вновь открыть двери. Но все оказалась безрезультатно. Еще несколько минут кендер оплакивал потерю хупака, коварство гномов и прочие несправедливости жизни. Но, увидев, что двери все равно не открываются, Тассельхоф решил-таки поступить так, как велел ему Флинт, и отправился разыскивать Армана.

Далеко ходить кендеру не пришлось. Стоило ему обернуться, как он увидел молодого гнома, выходившего из-за башни.

– Арман! – радостно приветствовал его Тас.

– Кендер, – хмуро сказал Арман.

Тас вздохнул. Относиться к Арману с симпатией было далеко не просто.

– Где Флинт? – сурово спросил гном.

– Там, – ответил Тас, указывая на двери. – Мы сделали чудесное открытие: Молот Караса, оказывается, внутри.

– И Флинт тоже там? – встревожено спросил Арман.

– Да, но…

– С дороги! – Арман пихнул Таса с такой силой, что бедолага растянулся на каменных плитах. – Старик не должен завладеть Молотом. Он мой!

Тас поднялся на ноги, обиженно потирая ушибленный локоть.

– А еще там тело, – сообщил он. – Тело Караса! Карас мертв. Окончательно и бесповоротно. Он умер уже очень давно. – Тас произнес это с особым ударением.

То ли Арман не расслышал, то ли не понял связи, или же его вовсе не беспокоил тот факт, что он совсем недавно болтал с Карасом, чья мумия лежала в холле. Арман подошел к дверям и взялся за ручку.

– Они заперты, – начал объяснять Тас.

Но тут двери легко распахнулись, и Арман вошел внутрь.

– Как они это делают? – недоуменно протянул Непоседа.

Он подскочил к дверям, но Арман Карас невежливо их захлопнул.

Тассельхоф принялся толкать створки и тянуть за ручки, чуть не плача от натуги и обиды, но двери не поддавались. Он безутешно опустился на пол. Гномы открывали двери направо и налево, а он, кендер, остался тут с носом. Тас дал себе страшную клятву, что отныне и шагу не ступит без своих отмычек.

Но через минуту ему пришла в голову мысль: если он и не может попасть внутрь, то, по крайней мере, может увидеть, что там творится. Он побежал на крышу и прижался носом к рубиновому стеклу. Флинт с Арманом были внутри, оба они стояли на выступе, Молот висел на веревке в центре, больше он не раскачивался. В руке Арман что-то сжимал.

– Мой хупак! – возмущенно воскликнул Тас. – Эй! А ну-ка положи его!

– Не думаю, что он тебя услышит, – заметил Карас.

Кендерам страх совершенно неведом, и не испуг заставил Тассельхофа подлететь на несколько футов вверх. Наверное, ему просто захотелось попрыгать. Поэтому он еще раз весело подпрыгнул, просто так, чтобы немножечко размяться.

Повернувшись, Тас увидел перед собой седого, длиннобородого, ссутулившегося гнома.

– Прости, если я задену твои чувства, но мне кажется, что ты не Карас. Он мертв и лежит в холле. Я видел его труп. Он умер от укуса скорпиона, а опыт подсказывает мне, что человек не может быть в одно и то же время здесь жив, а там мертв.

– Ну, может, я призрак Караса, – предположил гном.

– Вначале я тоже так решил. – Тас ткнул пальцем в плечо гнома. – Но призраки нематериальны, а у тебя есть тело.

Тассельхоф страшно гордился тем, что сумел сделать такой глубокомысленный вывод. И тут его осенило. Очки! В них он мог читать незнакомые письмена и видеть сквозь стены. Вдруг они раскроют и секрет этого таинственного гнома.