— Я бы с удовольствием… хм… ознакомился бы с подробностями… хм… этой истории, господин.

— А я бы с удовольствием ознакомил вас с ними… но в другой раз, — ответил им Дарен. — Сейчас я хочу вступить в крепость, которая принадлежит теперь мне. — И он взмахнул поводьями.

Лошади затрусили вперед. Поскольку Дарен управлял головной колесницей войска, это послужило лучшим, чем что-либо другое, сигналом для остальных колесниц сняться с места и въехать в поместье, принадлежавшее теперь тому, кто их вел.

На протяжении всего пути к бывшей крепости Рикольфа крестьяне, завидевшие армию Дарена, спешили скрыться.

— Мне нравится это не больше, чем тебе, отец, — сказал Дарен, указывая на крепостных, бегущих к лесу.

— Здесь меня это волнует меньше, чем при других обстоятельствах, — ответил Джерин. — Во-первых, у нас огромное войско, которое легко может нагнать страху. А во-вторых, не забудь, что среди нас есть трокмуа. В этих краях лесных разбойников не видели с тех пор, как они перебрались через Ниффет.

— Йо, это верно, — согласился Вэн. — А причина, по которой их так долго не видели в этих краях, состоит в том, что ты их удерживал на расстоянии, хотя вряд ли кто-нибудь здесь тебя за это поблагодарит.

— Я делал это не ради благодарности, — сказал Лис. — Я делал это, потому что так было нужно. — Он усмехнулся. — К тому же один барон готов быть благодарен другому лишь в единственном случае, а именно, если тот подцепит какую-нибудь болячку от его овец.

Вэн фыркнул. Дарен тоже, хотя, в отличие от чужеземца, втихомолку.

Находившаяся в непосредственной близости к элабонскому тракту бывшая крепость Рикольфа занимала выгодное положение. Ее хозяин мог наблюдать за приближением к ней кого-либо как с северной стороны, так и с южной. Невероятное оживление и суматоха на крепостных стенах свидетельствовали о том, что ее обитатели давненько не видели ничего похожего на готовые осадить их войска. В оклике «Кто приближается к замку?» слышалось не просто любопытство, но неподдельная тревога.

На этот раз Дарену не потребовалось никакого понуждения от отца, чтобы ответить:

— Дарен, сын Джерина, пришел, чтобы заявить свои права на господство в поместье, которое перешло ко мне от Рыжего Рикольфа через его дочь Элис, мою мать. — Затем он добавил: — Опусти подъемный мост сию же минуту, Рикрод. — Он не сказал «иначе последствия будут плачевны», но Джерин это услышал.

Видимо, Рикрод тоже, так как подъемный мост незамедлительно опустился. Дарен въехал по нему во внутренний двор. За ним следовало столько колесниц, что какое-либо сопротивление находящегося там гарнизона представлялось бессмысленным. Пока он отрывисто раздавал приказания, люди Джерина позаботились о дверях, ведущих в главную залу замка, чтобы их не захлопнули перед носом вновь прибывших. Джерин одобрял происходящее: при занятии крепости он вел бы себя точно так же.

Но вместо толпы вооруженных людей из главной залы вышел лишь управляющий Рикрод. И в недоумении воззрился на войско, которое привел с собой Дарен, чтобы заявить свои права. Размер этого войска отбил у него всякую охоту возражать, если она и имелась.

— Добро пожаловать, господин, — сказал он Дарену, а затем обратился к Джерину: — И вам тоже добро пожаловать, лорд принц.

— Теперь, когда гради разбиты, моего отца следует называть лорд король, — поправил его Дарен.

Рикрод уставился на него во все глаза, а несколько гарнизонных солдат вскрикнули. В бывшем поместье Рикольфа о гради только слышали. Как и в случае с трокмуа, Джерин перекрывал захватчикам пути к землям своего бывшего тестя. Но даже слухи о гради заставляли местный люд трепетать перед их могуществом. Мера этого трепета тем более возросла, когда они узнали, что победа над гради даровала Джерину королевский титул.

После кратких объяснений, как это произошло, Дарен сказал:

— Рикрод, сейчас же отправь гонцов Отари, Хилмику, Вачо и Раткису. Прикажи им немедленно явиться в мою крепость, чтобы принести мне феодальную присягу на верность. — Взгляд, брошенный им на управляющего, никак нельзя было назвать теплым. — Я знаю, что ты можешь передать им мои распоряжения очень быстро.

— Э-э… да, — ответил Рикрод.

Джерину показалось, что управляющий нервничает. На месте Рикрода Джерин тоже забеспокоился бы. Скорость, с какой он разослал сообщения в прошлый раз, когда Дарен проезжал через это поместье в Айкос, едва не привела к тому, что на обратном пути последнего чуть не убили.

Рикрод кашлянул пару раз, а затем низко поклонился.

— Все будет выполнено в точности, господин. Завтра на рассвете гонцы отправятся в путь.

— Хорошо, — неохотно ответил Дарен. Он продолжал сверлить управляющего взглядом. — Когда я покинул эту крепость, направляясь в Айкос, ты тоже ждал до следующего утра?

— Да, господин, — ответил Рикрод. Он кивнул в сторону алтаря, соседствующего с дымящимся очагом. — Клянусь отцом Даяусом.

— Отлично, — сказал Дарен, смягчившись.

Джерин посчитал это мудрым шагом, если только сын не собирается сместить Рикрода с должности, так как в этом случае экивоки уже не важны. Но если сын намеревается оставить управляющего на своей должности, чтобы и далее сотрудничать с ним, то необходимо показать, что он ему доверяет. Иначе, даже если Рикрод и не склонен к заговорам, он быстро начнет к ним склоняться.

Лис перевел взгляд на алтарь, сложенный в честь Даяуса. Интересно, подумал он, а замечает ли вообще глава элабонского пантеона, когда кто-нибудь в своих клятвах ссылается на него. По словам Бейверса, выходило, что Даяус еще более удален от материального мира, чем остальные элабонские боги. Например, Волдар… нет, Джерин не хотел даже думать о том, как богиня гради может разделаться со своим подопечным, вздумавшим лживо поклясться в чем-либо ее именем (за исключением, возможно, того случая, когда эта ложь помогла бы тому приобрести преимущество над ее врагами). Но Даяус, по-видимому, не обращает внимания на такие проступки. Знает ли о том Рикрод или как-либо это чувствует? Джерин внимательно присмотрелся к управляющему, но так и не смог найти ответ на свой вопрос.

Он покачал головой. Это совсем не его забота, по крайней мере, она скоро перестанет быть таковой. Это поместье Дарена. Он и будет выбирать, кому здесь верить, а в ком сомневаться. Если он ошибется в своем выборе, то сам за то и поплатится.

Обращаясь к Дарену, Рикрод сказал:

— Э-э, господин, поскольку ваш отец теперь не принц, а король, будете ли вы владеть этой крепостью как независимый барон или как его вассал?

Мнение Джерина о сообразительности Рикрода, до сих пор низкое, мгновенно возросло. Это был хороший вопрос, ответ на который хотела бы знать даже самая мелкая сошка.

— Здесь я сам себе хозяин, — ответил Дарен. — Я никому не приносил вассальной присяги и никто не требовал ее от меня. Однако если вы думаете, что я стану отрицать, что я сын своего отца, то вы ошибаетесь.