Уходящие стояли в центре зала – две сотни владык в белых с пурпуром одеждах, седые и темноволосые, старцы и мужчины в расцвете сил, молодые женщины и старухи-ведуньи, и молча смотрели на водителя, понимая все без слов.

– Мы уходим, – заговорил Сварг, и звучный голос его взлетел птицей над всеми, странным образом не создающими впечатление покорной толпы, вернулся обратно вибрирующим эхом, от которого шатнулось пространство зала. – Мы уходим, но мы останемся здесь, на Земле. У каждого из вас есть своя личная задача и есть общая – хранить традиции Рода и передавать их потомкам нашим неискаженными. Это трудная задача, но ее надо выполнить. Слава Роду!

– Слава Роду! – отозвались сподвижники Сварга, будущие прародители и водители славопоющих племен, наполнив гулом гигантское помещение.

– Прощайте! И да хранит вас Род!

Эхо последних слов Сварга метнулось между резными колоннами и статуями зала, колыхнуло световую вуаль, окутавшую фигуру Китовраса красивой феерической радугой. Люди в бело-пурпурных одеяниях двинулись мимо нее к арке из белого, с блестками, камня. Проходя по одному под аркой, они замирали на короткое время, закрывая глаза, и шли дальше уже с иным выражением просветленных лиц. С этого момента они переставали быть бессмертными носителями Закона и становились защитниками Рода. Их ждала нелегкая судьба хранителей знаний.

Храм опустел.

Соратники Сварга и Даждя, витязи и ведуны, сели в летающие лодки – раманы и отбыли на материк, названный впоследствии Евразией. Руководитель команды и его уладич, заместитель, снова поднялись на террасу, венчающую Храм.

Стая птиц все так же продолжала летать над горой и Храмом, словно предчувствуя их скорое исчезновение и прощаясь с ними. Последние зеркально-прозрачные блики раман скрылись за горизонтом. Теперь двое магов на террасе остались последними представителями некогда могучей северной цивилизации, пережившими ее распад. Но пришло и их время уходить в Навь.

– Мы вернемся, – едва слышно пообещал Сварг.

И словно дождавшись его слов, остров под горой вздрогнул, низкий гул раскатился по водам океана, гора затряслась, завибрировала, длинные трещины разорвали ее основание. Храм на вершине горы закачался, задрожал, стал разваливаться.

Два мага поднялись в воздух мысленно-волевым усилием, продолжая наблюдать за развивающимся катаклизмом с высоты четырех тысяч локтей.

Из трещин в основании горы ударили вверх струи пара. Остров стал погружаться в воду быстрее. От него во все стороны прянула волна цунами, достигла льдов на горизонте, обрушилась на них, ломая огромной толщины поле на отдельные плиты и айсберги.

Затем буквально в несколько мгновений остров и гора ушли под воду, вверх взлетел гигантский пароводяной фонтан, с торжественной медлительностью оплыл, и вторая волна цунами помчалась к ледяным полям, довершая их ломку. Однако волнение воды продолжалось недолго, вскоре океан успокоился, превратился в зеркало – при полном безветрии, пряча под толщей вод утонувший материк – Арктиду, и лучи низкого солнца образовали золотой ореол вокруг двух крохотных фигурок, висящих в воздухе. Миг – и их не стало!

Защитники человечества, которым суждено было много тысяч лет спустя стать в памяти людей богами, ушли в иные сферы бытия…

Где океан, век за веком, стучась о граниты,

Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,

Высится остров, давно моряками забытый, —

Ultima Thule.

Остров, где нет ничего и все только было,

Краем желанным ты кажешься мне потому ли?

Властно к тебе я влеком неизведанной силой,

Ultima Thule.

Пусть на твоих плоскогорьях я буду единым!

Я посещу ряд могил, где герои уснули,

Я поклонюсь твоим древним угрюмым руинам,

Ultima Thule…

15 ноября, вечер

Квечеру пошел густой мокрый снег, и мир сразу преобразился, став плоским, двухмерным и двухцветным, серо-белым. Снег облепил ветви деревьев, скрыл под собой изъяны городского пейзажа и выглядывающие кое-где зеленые стрелочки елей, а пятна травы лишь подчеркивали всевластие наступающей зимы.

Преобразились и люди, уставшие от осенней распутицы и грязи. На лицах прохожих замелькали улыбки. И хотя до Нового года было еще далеко, целых полтора месяца, все ощущали приближение праздника, чему способствовали и отреагировавшая заранее реклама, и появившиеся в продаже елочные игрушки.

Однако настроение Андрея Данилина, бывшего инструктора спецназа по выживанию в экстремальных условиях, а теперь учителя физкультуры, было минорным. Во-первых, он окончательно разошелся с женой, переставшей терпеть покладистость мужа по отношению к начальству и его малые заработки.

Длилась эта агония совместной жизни уже много лет и наконец разрешилась естественным образом. Жена устроила Андрею очередной скандал (в молодости она была красавицей и знала себе цену), обвинила его во всех смертных грехах, в том числе – в наличии любовницы, чего он себе никогда не позволял, – и Андрей ушел из дома. Собрал вещи, книги, сел в машину – у него была двухлетнего возраста вазовская «Лада 2120» «Надежда» – и уехал. Теперь он снимал комнату у Анны Игнатьевны Резниченко, семидесятивосьмилетней старушки, бывшей учительницы русского языка, в доме по улице Беговой, недалеко от ресторана «Север» и гимназии, в которой работал. Естественно, данное обстоятельство не способствовало хорошему настроению. Но были и другие, не позволяющие чувствовать себя хозяином положения.

К примеру, в гимназии появилась в восьмом классе новая ученица. Девочка привыкла помыкать родителями, считала ниже своего достоинства заниматься физкультурой, за что и получала соответствующие оценки. А родители, особенно ее мать Эльвира Жановна, тут же начали жаловаться директору гимназии о «притеснении их любимого чада». Кроме того, отец пообещал даже устроить учителю физкультуры «сладкую жизнь», кое обещание недавно вылилось в открытый конфликт между друзьями отца девочки и Андреем.

К нему на квартиру заявились четверо подвыпивших мужчин и агрессивно потребовали «не издеваться над ребенком» и поставить дочери Эльвиры Жановны пятерку в четверти. Конечно, Данилин выставил за дверь всех четверых, но мужчины пообещали вернуться и «как следует проучить строптивого учителишку», что, в общем-то, вполне могло случиться.

Второе обстоятельство было сродни первому.

Три раза в неделю Данилин вел в городском Дворце спорта секцию русского боевого искусства «Характерник». В секцию ходили как молодые люди восемнадцати-двадцати лет, так и взрослые дяди и тети тридцати-сорокалетнего возраста. И вот однажды в середине октября к Андрею в зал ввалились крутые парни в одинаковых фиолетовых костюмах и потребовали научить их «сворачивать челюсти и ломать кости». Андрея покоробила их фамильярность и безапелляционность, но он, наверное, не стал бы противиться и принял парней в группу, если бы случайно не выяснил, что все пятеро являются телохранителями депутата Костромской городской Думы Иосифа Ивановича Лазарева, бывшего подполковника милиции, сколотившего состояние на посредничестве между криминальными структурами и государственными органами. Пришлось «фиолетовым» отказать, на что они отреагировали крайне болезненно и тоже пообещали Данилину «надрать задницу, чтоб не залупался», и если не согласится учить – засадить его на нары. В серьезности их намерений Андрей не сомневался. Эти люди, не знающие и не пытающиеся принять нормы нравственности и общественной жизни, жили по волчьим законам и считали себя хозяевами страны.