— Конечно, матушка, — прошептала Росана, прилагая усилия, чтобы ее руки не дрожали, когда она ставила кубок на стол, и поднялась вместе с Мерауд.

Выпив вина, она даже смогла преодолеть девичью скромность, чтобы нервно и застенчиво улыбнуться Коналу, добавив:

— Я буду ждать тебя, мой господин.

— Ожидание покажется мне вечностью, госпожа, — прошептал он. — До встречи.

Затем он поймал ее руку и прижал губы к ладони, задержавшись достаточно долго, чтобы поласкать ее языком. Росана внезапно почувствовала, что на них смотрят почти все собравшиеся в комнате.

— Не здесь, мой господин. Прошу тебя, — прошептала она, к ее щекам прихлынула горячая кровь, — Это… так не подобает делать.

— Не подобает целовать руку моей супруги, прощаясь с ней? — тихо ответил он.

— В самом деле, Конал, — мягко укорила его Мерауд. — Подумай о чувствах своей жены.

Улыбаясь, Конал отпустил ладонь Росаны и откинулся на спинку стула, снова взяв в руки кубок. Росана почувствовала в нем силу. Его рука, а затем и глаза наконец отпустили ее, но она все еще краснела и ругала себя за это. Когда они с Мерауд выходили из зала, все гости еще раз встали, чтобы выпить за ее здоровье.

Она думала о Конале, следуя за Мерауд по ступеням лестницы. Ей не требовались способности Дерини, чтобы почувствовать его пылкость и рвение. Они были очевидны с их первого разговора один на один. Тогда он еще не получил всего могущества Халдейнов, и потому не предлагал вступить с ней в мысленный контакт. А после того, как он обрел силу, она тоже не стала настаивать, поскольку такая интимность была неподобающей до свадьбы, несмотря на то, что с Келсоном она однажды делила свои мысли.

Но у нее не было оснований не доверять Коналу. Она точно знала, что он говорил искренне, когда просил ее стать его женой; магия Дерини подтверждала это. Конал желал ее разумом и сердцем, а также плотью, и искренне намеревался стать ей любящим, добрым и верным мужем. А она, со своей стороны, хотя в душе все еще оплакивало потерю Келсона, обнаружила, что и ее плоть начинала отвечать ему — ради нее самой, и ради ее земли, и молодого человека, во многом так похожего на Келсона, человека, который скоро будет королем этой земли.

— Я думаю, мой сын очень любит тебя, — тихо сказала Мерауд, беря Росану за руку, когда они обе дошли до верха лестницы и повернули по коридору, ведущему в покои Мерауд и Нигеля. — Ты не очень нервничаешь перед первой брачной ночью? Я знаю, что ты намеревалась никогда не выходить замуж.

Росана не встречалась взглядом с Мерауд, пока та открывала дверь в королевские покои, и отступила в сторону, давая ей пройти.

— Брак не вызывает у меня отвращения, матушка, — ответила она тихо. — Я принимала обет не для того, чтобы избежать брака.

— И тем не менее, — Мерауд вопросительно склонила голову, прислонившись к закрытой двери. — Ты, в конце концов, решила стать невестой Конала, а не Господа. Пойми, этот выбор очень меня радует, больше, чем я могу выразить словами, моя дорогая, в особенности, когда Нигель…

Она замолчала, и на мгновение на ее лице мелькнула тень страдания, когда она посмотрела вглубь погруженной во мрак комнаты, туда, где лежал ее муж. Росана нежно опустила руку ей на предплечье, выражая сочувствие.

— Мне так жаль, матушка, — прошептала она. — Я постараюсь быть для вас хорошей дочерью.

Улыбаясь, Мерауд опустила глаза.

— Ты всегда будешь дарить мне только радость, Росана, — сказала она. — Хотя должна признаться, я всегда считала более вероятным, что ты станешь моей племянницей, а не дочерью.

Росана сложила руки перед собой и опустила голову, смущенная, что Мерауд оказалась столь проницательна.

— Если бы Келсон остался жив, матушка, это могло бы случиться, — чуть слышно ответила она. — Бог не пожелал этого.

— Значит, ты, в самом деле, намеревалась выйти замуж за Келсона, — сказала Мерауд, и в голосе ее прозвучало удивление. — Но почему тогда после его смерти ты решила выйти замуж за Конала? Он — мой сын, и я люблю его, но несчастна та мать, которая не видит недостатков своего ребенка. Он может стать прекрасным человеком, но он не Келсон.

— Это имеет значение? — спросила Росана ничего не выражающим голосом, обхватив себя руками за плечи и проходя дальше в комнату, где без сознания лежал Нигель.

— Думаю, да.

Когда Росана не ответила, Мерауд продолжала.

— Почему ты это сделала? Твое призвание и уверенность в выбранном пути казались такими твердыми, когда ты впервые оказалась у нас. Ты отказываешься от своих обетов ради вступления в брак, затем тот, за кого ты собиралась замуж, умирает до свадьбы. Большинство женщин восприняли бы это, как знак: Бог не намерен делить ее с мужчиной.

— Но я не такая, как большинство женщин, матушка, — ответила Росана. — Я — Дерини, а ваш сын — Халдейн, а это гораздо большее, чем обычный человек. Когда я думала о браке с Келсоном… и это все, что было между нами, мы не обменивались никакими обещаниями до его отъезда… он дал мне понять: независимо от того, какие личные отношения возможны между нами, он уже женат на своей земле, а Гвиннеду требуется королева-Дерини.

— У Гвиннеда была королева-Дерини, — тихо сказал Мерауд. — Ее имя было — и есть — Джехана. И она даже не посчитала нужным прийти на твою свадьбу.

— И пусть поможет мне Бог, — воскликнула Росана, — никогда не быть такой, как она, по крайней мере, в делах моего племени! У меня есть долг перед своим народом, как и перед мужем, с которым я связала свою судьбу. И даже если мужчина, за которого я вышла замуж, оказывается… не тем, о ком я думала вначале, то это не снимает с меня долг.

— И значит, любя Келсона, ты вышла замуж за Конала, — выдохнула Мерауд.

— А вы можете назвать мне более сильное доказательство любви, матушка? — возразила Росана. — Не само по себе замужество с Коналом — и столь скорое! — однако я должна была выйти замуж за человека, который, в конце концов, станет королем и сделает меня королевой Гвиннеда, королевой Дерини, чтобы претворить в жизнь мечты, которые разделяли мы оба.

После долгого молчания Мерауд медленно кивнула.

— Ты очень смелая и сильная молодая женщина, Росана, — сказала она. — Но будешь ли ты счастлива?

Росана опустила глаза.

— С Божьей помощью, я буду довольна, матушка. Я не могу честно сказать, что… люблю Конала, но… он нравится мне. И меня волнует та вызывающая благоговение и восхищение задача, которая стоит перед ним; он должен править королевством — и это мне понравится. Возможно, я также полюблю и его самого. А пока, я чувствую, он любит меня — и знаю, что нужна ему. Это больше, чем связывает большинство супружеских пар.

Грустно улыбнувшись, Мерауд медленно кивнула.

— Ради всех нас, я хотела бы, чтобы все сложилось по-другому, дитя. Ради всех нас.