Приблизительно за час до полудня туман рассеялся, и день стал лучезарным. Великий князь объехал полки, ободряя всех и побуждая твердо верить в Бога и непоколебимо стоять за священную Христову Церковь и всю Русскую землю. «Мы готовы умереть или победить!» – был ответ. Желание сражаться стало неудержимым, когда по рядам этих двухсот тысяч человек пробежал шепоток: «Монголы идут! Монголы!» Великий князь устремился к своему полку, и со словами «Бог – наше прибежище и сила!» войско двинулось вперед. Благоговейный трепет этого момента охватил каждого. И каждый желал превзойти других в храбрости. Говорить не было возможности; все голоса тонули в грохоте движения.

Монголы, появившиеся за час до полудня, не остались на возвышенности, как они собирались сделать. Побужденные к действиям быстрым приближением русских, легионы Мамая катились вниз, как поток, на Куликово поле. Когда они приблизились к русским, из их рядов выехал монгольский воин огромного роста и угрожающего вида и вызвал кого-нибудь сразиться с ним. Услышав эти слова, один воин среди русских обернулся к тем, кто стоял рядом с ним, и сказал: «Отцы и братья, простите меня, грешного. Молись за меня, брат Ослябя!» Это был монах Пересвет. Когда монгольский богатырь увидел его, он пришпорил коня и помчался изо всех сил ему навстречу. Русский нещадно подгонял своего коня, и двое поединщиков ударили друг друга копьями; оба коня упали, но поднялись. Монгол свалился на землю и остался лежать. Пересвета конь принес к своим еще живым, но вскоре он умер.

С обеих сторон зазвучали трубы, призывая к сражению, и началась великая битва. В полдень они шли друг на друга грудью на грудь, дрались лицом к лицу. Копья ломались, как тростинки; стрелы летали в таком количестве, будто капли дождя. Пыль затмила солнце. Люди падали, как подкошенная трава. Под Дмитрием был убит конь; он пересел на другого. Позже его видели пешим, хромающего и раненого. После этого его никто уже не видел до окончания битвы.

Когда русские начали сражаться, то река Дубик была от них на западе, а Смолка – на востоке, слева от них, а сами они смотрели на юг. Боброк и Владимир удалились в лес и спрятались там, как им было приказано. На левом фланге, с которого они ушли, был нижегородский князь. В полдень монголы двинулись на центр русского войска, где стояло знамя великого князя. В первых рядах были отважные бояре Семен Мелик и Микула Вельяминов. Солнце светило русским в лицо, и ветер был встречный. Монголам солнце светило в спину, и их лица были в тени; для них ветер был благоприятный, он помогал им. Главная часть их войска со всей ее мощью была брошена на «большой полк» в центре, даже чуть ближе к его левому флангу. На правом фланге русским было легче, несмотря на превосходящие и растущие силы врага. Шатер Мамая, командовавшего битвой, стоял на возвышенности под названием Красный холм; оттуда он следил за сражением и посылал подкрепления, которые с громкими криками устремлялись в указанные места; Куликово поле стонало от грандиозной битвы.

Звуки страшной сечи прокатывались от края до края поля, как сильные раскаты грома. И как бы русские ни разили монголов мечами, поднимали на копьях или рубили топорами, те теснили русских во всех местах. В сражение устремлялись легион за легионом, многочисленные, как во времена Батыя; это было такое огромное множество, что в некоторых местах им самим было тесно от такого колоссального количества людей. Временами толпа сражающихся была такой плотной, что, отбросив оружие, люди дрались голыми руками; когда кто-то падал, его затаптывали. Через некоторое время стало казаться, что монголы побеждают. Казалось, что половина поля слева от русских завоевана людьми Мамая, но русские помнили, как умирали их предки на реке Калке, и с молитвой: «Господи! Не допусти, чтобы мы погибли, как наши отцы на Калке», – они снова кидались в бой. «Поразительно, – по словам очевидца, – как эти тысячи воинов бились на Куликовом поле». Каждый человек старался превзойти другого. Но враги тоже были не менее храбрыми. В два часа дня битва бушевала во всей своей ярости и ужасе.

Ни одна сторона не могла победить другую, нападение и сопротивление были равными по силе. Тогда воины Мамая пошли на штурм в центре и, хоть были отброшены, снова устремились в атаку и потеснили левый фланг противника.

Мамай с Красного холма увидел, что ряды русских ослабли, что знамена и флаги склонились в большом количестве, и послал вперед свой последний сильный резерв. Левый фланг русских был оторван от центра. Там продолжали биться жалкие остатки нижегородских полков, а сам русский центр держался с огромным трудом. Сыну Ольгерда Андрею пришлось послать с правого фланга часть своего войска, чтобы укрепить центр, который теперь уже был готов распасться на части. Пройдя с тыла позади воинов, сражавшихся под командованием Бренко, это подкрепление появилось в том месте, где левый фланг был отделен от центра, и закрыло собой брешь. В сражении установилось равновесие. Владимирские и суздальские полки пришли в беспорядок, потому что в их рядах были люди без подготовки, взятые недавно от сохи, которые, решив, что настал их конец, ломали ряды. Теперь они пришли в себя и под командованием бесстрашного Тимофея Вельяминова не дали монголам победить. Борьба в тот момент стала отчаянной. Монголы в свою очередь пришли в смятение и отступили, подвергнувшись безжалостной резне. Всех русских ободрило обретенное преимущество, и они отплатили врагам мощными ударами.

Так сражение бушевало до трех часов дня, когда настал момент величайшего напряжения. Мамай, глядя с холма, дрожал от возбуждения, тревоги и гнева. Его начали охватывать сомнения в силе, имеющейся в его распоряжении, когда внезапно монголы громко закричали от радости: воины Мамая потеснили центр русских. Ряды русских заметно подались в сторону Дона. Правый фланг русских держал свою позицию с возвышенности; левого фланга не было видно; на той части поля были видны только монгольские войска. Семен Мелик и Микула Вельяминов уже оба были мертвы. «Большой полк» был почти уничтожен.

Разбив войска Тимофея Вельяминова и Бренко, монголы повернули к левому флангу. Там они встретили слабое сопротивление войска белозерских князей и еще меньшее – войска Дмитрия Нижегородского. Таким образом, весь левый фланг и центр русских монголы все больше и больше отодвигали с их первоначальных позиций к Дону.

Правый фланг меньше пострадал от монголов – даже имел преимущество.

Сыновья Ольгерда не только отбили нападение края левого фланга монголов, но и пошли в наступление. Однако их сдерживало то, что центр не мог развивать наступление вместе с ними. Весь центр одолевали и теснили назад несметные полчища монголов, но все же он еще держался. Тогда псковские и другие войска были посланы на помощь левому флангу. Двое сыновей Ольгерда отражали все атаки конницы до тех пор, пока наконец, не двигаясь вперед, они оказались впереди всех остальных войск. В четыре часа пополудни большое знамя великого князя упало, и почти одновременно с этим погиб Бренко. Судя по его одежде, монголы приняли его за великого князя, и над полем боя раздались победные крики. Белозерские князья пали. Среди груд убитых лежали и двое тарусских князей и многие другие. Но отбивающееся войско заставило врага дорого заплатить за каждый сделанный им шаг; воины сшибались грудь с грудью и отступали, можно сказать, делая один шаг вперед и два назад, чтобы потом сделать еще один шаг вперед. Поле было покрыто телами: тела русских поверх тел монголов. Сила русских убывала, они поддавались, отступали – были на грани разгрома.