за нами все это время, тоже слышал. Скажи ему, кого ты выбрала и от кого понесешь!

На мое испуганное молчание Арт ответил очередным безумным взглядом.

— Не знаешь, почему он еще не явился? Я подскажу! Видишь жезл гончей? Он острее любого лезвия. И она приехала сюда с одним единственным приказом — перерезать тебе горло, как только я дам сигнал. Ведь так?

— Так, — голос воительницы прозвучал ровно.

— Поверь, я успею отдать ей сигнал, не успеет твой мотт моргнуть.

Казалось, что я застряла в страшном сне. Может, не зря сенсарии подчинялись своей непростой судьбе? Я уверена, что ни один отбор кандидатов не проходил без участников с коварным мотивом, как у Эра.

Или, в моем случае, Арта. Когда сенсария — это билет в мир власти и почитания.

— Я жду, — он отряхнулся от воды и подошел ко мне. — Не испытывая мое терпение, Лея. Я и так едва держусь.

Бывший жених подошел ко мне вплотную, то и дело бросая на меня похотливые взгляды.

Я же представляла, как выхвачу у гончей копье и… Не успела я признаться себе в том, с каким удовольствием прибью Арта, как меня толкнули в бок.

— Идем, сенсария, — быстро произнесла воительница и снова толкнула меня, только на этот раз прямо в пруд. — Пошевеливайся!

— Что ты творишь? — бросил Арт, искренне не понимая, почему меня тянут в середину пруда. Вода быстро добралась до пояса, и иного выбора, как подчинится сильной хватке гончей, у меня не было. Не за что было ухватиться, и нечем было противостоять силе воительницы.

Она, что, в серьез приняла угрозу Арта меня утопить?

Эта мысль насколько испугала, что я начала не на шутку бороться с ее каменной хваткой. Но ни удары, ни крики до сорванного голоса, ни мольбы не помогали.

— Не надо! — умоляла я, когда вода достигла шеи. — Прошу, не надо…

— Надо, юная Мать, — бесстрастно ответила гончая и посмотрела через плечо туда, где к нам со всех сил бежал Арт.

А за ним, на берегу стояли двое: Эр и на коленях перед ним Томас. Как они здесь появились?

Кольцо Тьмы вокруг пруда подсказало ответ — их сюда перенес мотт. И сам он тоже должен быть где-то здесь…

— Нет! — мой жалкий крик застрял в легких. Вода настолько сдавливала дыхание, что тяжело было даже вдохнуть. — Только не так…

— Пора, — гончая положила мне на голову свою большую ладонь и надавила.

Последним, что я видела перед погружением, были черные глаза Теона, который был совсем близко! Я даже протянула руку, чтобы за него ухватиться.

И как он так быстро оказался в пруду, рядом со мной?

Раскрыла объятия в отчаянной попытке ухватиться за мотта, или хотя бы за край его одежды. Но ждала меня пустота. Холодная пустота проклятого пруда!

Легкие жгло так, что хотелось расцарапать себе грудь. Я тщетно пыталась убрать с себя руки гончей. Только она была сильна и держала меня крепко.

Просто невыносимо резало глаза! Что-то слепило белым, ярким светом. Это конец?..

Понимая, что у меня остались секунды, я все-таки немного приоткрыла веки и увидела прозрачно голубую воду вокруг. Я не в пруду! Толща воды над головой, приличное расстояние до чистого, песчаного дна, где и лежит слепящий глаза объект…

Это настолько напоминало мое погружение в миррор, что я, поборов страх, сделала вдох. Никакой боли, никакой удушающей агонии не последовало. Перед глазами тут же появилась воительница, и указав в сторону сияющего лунного кристалла, поплыла в его сторону.

Эти воды не были обычными, поэтому у дна мы оказались почти мгновенно. И стоило мне присмотреться, а вернее, прислушаться, я поняла, что это не лунный кристалл. Стук сердцебиения, размеренный и успокаивающий сподвиг меня сделать глупость. Коснуться его…

Всё вокруг нас тут же погрузилось во тьму, но стоило мне распахнуть глаза, ни светящегося каменного сердца, ни голубой воды вокруг больше не было.

Я стояла посреди цветущего зеленого поля, рядом с воительницей, которая что-то искала взглядом. Под ногами ковром расстелились пахучие цветы, и даже ветер здесь пах так сладко, что не хотелось выдыхать.

— Первая Мать, — опустилась на одно колено гончая, а я только сейчас заметила девушку, что сидела на земле, среди цветов, и гладила белую кошку.

Она рассматривала нас, щурясь от яркого дневного солнца, а потом легко поднялась на ноги. Так и держа на руках точную копию Искры, она шла к нам босиком, стараясь не наступать на хрупкие бутоны.

Первая Мать! Та, с которой началась история сенсарий, идет мне на встречу прямо сейчас. Уму не постижимо!

На ней было льняное платье без рукавов, перевязанное ремнем с мешочками на талии. Белоснежные волосы, кое где заплетенные в тонкие косички, почти доставали до пят.

Я растерянно смотрела то на нее, то на гончую… а потом вспомнила про Томаса, что остался на берегу пруда, и про Теона, который не знает, куда я делась.

— Мужчины подождут, — мягко сказала девушка, будто прочла мои мысли. А может и действительно прочла. — Не беспокойся, юная сенсария.

Она была молода, но ее речь, и то, как она себя держала… такому нельзя научить. С такой внутренней силой можно только родиться.

— Я… Где я? — меня хватило только на один вопрос.

— В мире, который создали я и Отец. Нравится? — улыбнулась она, с интересом рассматривая меня.

— Похоже на рай, — честно призналась я. — И совершенно не похоже на мир, в котором живу я. Но мне нужно туда прямо сейчас, прошу!

Сердце колотилось так, будто я до сих пор под водой и не могу дышать. Только Первая Мать, совершенно реальная, пусть и сошедшая со страниц книги о перворожденных, смотрела на меня так, будто нам некуда было спешить.

— Освободи ее, — мягкий приказ гончая поняла буквально и перехватила свое копье таким образом, что теперь держала остриё в ладони.

— Освободить от чего? — попятилась я, но воительница ловко взяла меня за руку, и просунув лезвие под браслет, разорвала его. Моментом позже в траву упал и второй браслет.

Следом она ловко расправилась и со своими браслетами тоже. Осознание того, что это не Эр обхитрил воительницу, а она его, было молниеносным, и, Небеса, таким радостным!

Облегчение наступило мгновенно, и разлилось по всему телу теплом. Трепетно шевельнулись крылья, а потом смело растянулись за моей спиной. И какое же это было удовольствие!

Утерев с лица слезы, не просто облегчения, а радости от спасения, я вдруг испугалась, что умерла, потому и случаются чудеса.

— Ты скоро вернешься и