– Тебе-то какое дело? Чего ты суешь свой нос? Ее отец имел право владеть английскими территориями, теперь это право перейдет к Филиппу, если, конечно, не заупрямится ее брат. Не забывай к тому же, что король Ричард все еще в плену и трон Англии свободен.

– Его есть кому занять.

– Имеешь в виду его брата? Полно, это совершенное ничтожество.

– Оставим в покое Англию, в этом вопросе Филипп разберется лучше нас с тобой. Знаешь ли, кто мать этой принцессы?

– Какая-то русская княгиня. Но что с того?

– Она злая, страшная, настоящая ведьма! Может ли дочь не быть похожей на нее?

– Может, отчего же нет?

– Плод не падает далеко от дерева.

– Согласен. А если дерево стоит на горе?

– Мне вовсе не до шуток. Я мать, и мне не все равно, на ком женится мой сын.

– Он давно уже не советуется с тобой ни в вопросах государственного управления, ни в том, что связано с его личной жизнью. Думаю, и в этот раз он поступит так, как подскажет ему его долг, а вовсе не его мать. Уясни это для себя, не то, обозлившись, он упрячет тебя в крепость, и даже я не смогу вытащить тебя оттуда.

Примерно в то время, когда послы отправились в далекую Данию, из Компьеньского леса вышла Эрвина. В руке клюка, через плечо перекинута сума со снедью. И плащ на ней с капюшоном не тот, старый, что давно изорвался, а другой, хотя уже и неновый. Вышла и остановилась, устремив взгляд на север, где шла дорога к границе с Нормандией.

Постояв в раздумье на опушке, словно прикидывая, хватит ли ей сил, она опустила голову. Под ногами вилась тропа, ведущая к этой самой дороге. Пробежав по ней глазами, Эрвина тяжело вздохнула и тронулась в путь. Недалеко от графства Вермандуа жила ее сестра, моложе ее двумя годами. Давно уже они не виделись: год, два… или больше? Эрвина не помнила. И пустилась в дорогу, даже не зная, жива ли еще сестра или Бог уже прибрал к себе ее душу. Та жила, правда, не в лесу, в городе. К нему и направилась Эрвина. Не так уж далеко от Компьеня этот город – неделю пути пешком, может, немного больше.

Городом этим был Амьен.

Король Дании Кнут VI пребывал со своим двором то в Шлезвиге, то в Лунде. Такова особенность королей: не любят подолгу сидеть на одном месте. Исключение составлял разве что венгерский монарх. Его вполне устраивал великолепный дворец в Буде, вид из окна на судоходный Дунай, горы, леса, заливные луга и город Пешт на левом берегу реки. Вскоре два моста соединят оба города в один.

Кнут VI вот уже десять лет правил Данией, а королем стал в восьмилетнем возрасте. Так пожелал его отец, опасавшийся за престол, который мечтали захватить родственники прежнего короля. Сейчас Кнуту тридцать. Физически крепкий, отличавшийся отменным здоровьем, роста выше среднего и с правильными чертами лица, он был любимцем женщин, которых, всех до единой, по этой причине ненавидела его супруга Гертруда. Ее ревность не беспокоила короля, зато весьма не понравился намек французского аббата в отношении замужества его сестры. Причина проста: уедет Ингеборга, и с нею вместе исчезнут юные фрейлины его двора. Останутся другие, почти все в годах – отцово наследство. Но благополучие сестры оказалось выше этих мелочей, к тому же партия, что ни говори, намечалась выгодная. Кнут все знал про Филиппа и, в общем-то, был рад, что его сестра станет женой короля, которого уважали и боялись, о котором весьма благосклонно отзывался сам папа.

Послы прибыли поздно вечером, поэтому прием был назначен на утро. Они стояли перед королевским троном все пятеро: епископ, аббат, за ними Гарт, Герен и Невер. Рядом с королем, в кресле с резной спинкой и подлокотниками в виде орлиных голов, восседала его супруга. В зале, кроме них, присутствовал кое-кто из придворных и из духовенства.

Разговор предстоял немногословный: франкам незачем было объявлять суть своей миссии, поскольку Кнут уже понял, зачем они приехали. И все же поручение надлежало выполнить по правилам дипломатии, – что подумают о франках, вздумай они, что называется, рубить сплеча?

– Ваше величество, – заговорил епископ Этьен, – мы полагаем, нет нужды объяснять вам причину нашего приезда. Недавно аббат Гийом посетил ваше королевство и по прибытии во Францию доложил нашему государю, что он обнаружил настоящее сокровище на землях далекой Дании. Речь идет, как вы уже, вероятно, догадались, о принцессе Ингеборге. Узнав об этом, а также о том, что ваша сестра необычайно красива, получила хорошее воспитание и не связана брачными узами, король Франции Филипп Второй Август выразил желание сочетаться с принцессой законным браком.

Выслушав епископа через своего переводчика, король ответил:

– С моей стороны показалось бы неучтивым сразу же давать ответ. Но у меня было время для обдумывания решения, поскольку отец Гийом заранее предупредил меня о сватовстве. Я готов дать согласие, но прежде, полагаю, послы должны взглянуть на невесту. Это не относится к духовенству, на его мнение в таких случаях следует полагаться с большой оглядкой. Не так ли, господа? – обратился Кнут к Герену и Гарту.

– В этом вы, безусловно, правы, государь, – сказал Гарт. – Лица духовного звания зачастую видят мир в несколько ином свете, нежели он есть на самом деле. И, поскольку речь идет о женской красоте, воспитании и прочем, то судить об этом объективно сможет лишь тот, кто не является слугой Церкви.

– Одним словом, государь, – прибавил Герен, – нам хотелось бы собственными глазами убедиться в том, в чем уверял нашего короля аббат. Ведь он мог не увидеть того, что увидим мы, так же как мог увидеть то, на что ему вовсе не следует смотреть.

Переводчик с трудом перевел такое хитросплетение слов. Король улыбнулся.

– Вы просите привести невесту сюда? – спросил он. – На ваш суд?

– В этом наш король полностью доверяет своим верным слугам. Согласитесь, ваше величество, нам не хотелось бы краснеть перед особой французского монарха, коли невеста ему не понравится.

– Мы желаем оценить по достоинству красоту и обаяние принцессы так, словно один из нас берет ее себе в жены, – уточнил Гарт.

– И поверьте, государь, король Франции будет весьма признателен королю Дании, который подарит его державе новую королеву, – счел нужным вставить молчавший до сих пор аббат.

Кнут VI был (как, вероятно, и все короли на свете) вспыльчивым человеком, но эта короткая беседа пришлась ему по душе. Французский монарх умен, коли избрал для посольства людей, умеющих грамотно и без грубостей изложить свою мысль. А говорили, франки – дикари, только и умеющие, что рубить мечом. Впрочем, когда это было? Сейчас они даже диктуют моду.

Однако это еще не всё. Впереди самый сложный вопрос: приданое или обязательства, которые потребует вместо него французский король. Но сначала – смотрины. Король приказал одному из придворных сходить за сестрой.

Ингеборга вошла – тихо, неторопливо, не поднимая глаз, – и стала рядом с троном, по левую руку брата. Только тогда она подняла взор на послов, мгновенно стараясь угадать, какое впечатление она на них произвела.