Варяг сделал паузу.

— Ты знаешь, у воров беспредельщики не в почете. Законные в России всегда с беспредельщиками обходились круто и карали их сурово. Но мы-то худо-бедно со своим беспределом еще можем справиться. А вот такие беспредельщики, как Беспалый, самые опасные — и самые неуправляемые. Они к власти рвутся, напролом идут и ради этой самой власти готовы на все… Ты говоришь, я правила воровские нарушил — семью завел. Да это не шибко какая беда. Шрам в связке с Беспалым — вот это настоящая беда. Эти беспредельщики ради своего интереса готовы мать родную продать, отца убить, сестру изнасиловать… Этих надо остановить. А лучше — каленым железом выжечь.

— И кто ж их выжигать будет? — спросил Сержант с усмешкой. — Не ты ли собрался?

— Кому-то надо. Если больше некому — то я, — жестко бросил Варяг.

— А я слыхал, за последние полгода в России много законных полегло, — осторожно сказал Сержант. — И я так понимаю — все твои бойцы.

— Людей потеряно много, верно. Это плохо, но поправимо. Остались старые контакты, старые связи, старые долги. Есть молодежь. Надо о себе напомнить. По всей России раззвонили, что я умер. А я вот жив. Ну так что, Степан, не хочешь со мной?

— А ты мне доверяешь? После всего, что было… — с иронией в голосе спросил Сержант.

— Знаешь, Степан, ты — человек. Я же о тебе много чего знаю. Ты не сука. Ты человек. Это главное. Заблудший. Потерявший ориентир… Но все же — человек.

И Варяг протянул Сержанту пятерню. Сержант долго рассматривал его руку, мучительно размышляя. Наконец он словно нехотя откинулся на спинку стула и медленно поднял лежащую на столе ладонь.

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Ну вот и ладно, — повеселел Варяг и глянул на часы. — Пора. Скоро посадка. Подожди меня здесь, пока я своих отправлю.

Он встал и пошел к соседнему столику.

* * *

Варяг трясся в электричке на Звенигород. Он ехал в Мозженку, на дачу академика Нестеренко. Он опять был загримирован, а в кармане у него лежал паспорт на имя Потапова Александра Петровича. Теперь он мог разъезжать по Москве и области в открытую: даже если Владислав Игнатов был объявлен в федеральный розыск, в этом высоком бородатом брюнете в очках и самый опытный руоповец не признал бы знаменитого законного вора.

Варяг немного волновался. Ему предстояла первая встреча с дочкой — их с Викой дочкой Лизой. Он ехал туда с тяжелым сердцем. Теперь, когда в живых не было ни Егора Сергеевича, ни Вики, он не знал, как встретит его, незнакомого дядьку, трехлетняя девочка, как он встретит ее, свою дочь, которую он никогда в жизни не видел…

Интересно, рассказывала ли ей Вика о папе? И кто там сейчас с ней? Домработница Валя, наверное, если, конечно, после гибели академика Нестеренко и страшной смерти Вики она не уволилась. Хотя как она могла уволиться и бросить трехлетнее беспомощное существо…

Варяг не знал, есть ли у Нестеренко близкие родственники, которые могли бы претендовать на нехитрое имущество академика — большую московскую квартиру, большую, хотя и старую, дачу… Он, Варяг, имел моральное право только на одно наследство академика — обширную и плотную паутину нужных связей в высших властных структурах страны, в крупном бизнесе, в финансовых кругах. Ему предстояло налаживать все заново — не с нуля, не с пустого места, но заново. О Варяге, конечно, слышали, многих нужных людей Егор Сергеевич успел с ним познакомить, но трудно было предсказать, как эти нужные люди обойдутся теперь с Владиславом Игнатовым, который стрелял в милиционеров, был осужден, а потом совершил побег из колонии… Да и можно не сомневаться, что многие чинуши, засевшие в министерствах, в правительстве, в советах директоров крупных компаний, с облегчением восприняли весть о кончине грозного академика, освободившись наконец от многолетнего перед ним страха… Егор Сергеевич имел над ними непререкаемую власть, которой он, Варяг, пока не обладает. Но которую он должен, просто обязан над ними получить.

Свою власть — над их властью.

Но об этом следовало крепко подумать потом. Сейчас ему предстояло другое, не менее важное и нелегкое испытание.

Варяг подошел к знакомому зеленому забору. Из глубины большого старого сада послышался детский смех. У него заколотилось сердце. Он толкнул калитку.

Он шел быстрым шагом по тропинке к дому. От крыльца к нему побежала девочка лет трех, в белом платьице, с двумя смешными косичками-колбасками.

— Папа! — закричала девочка на бегу. Он вздрогнул. Откуда она может знать? Девочка подбежала к нему и с интересом и удивлением стала разглядывать его бороду и очки.

— Я Лиза. А ты, дядя, мой папа? — бесцеремонно спросила девочка.

Варяг улыбнулся и присел на корточки.

— Здравствуй, Лиза. Ты тут одна?

— Нет, я с тетей Валей. Мы маму ждем…

Варяг встал. От волнения он не знал, что и сказать этой странной девочке-фантазерке.

На дорожке показалась Валя. Он сразу узнал эту седую невысокую женщину, которая лет двадцать вела хозяйство у вдовца-академика. У него отлегло от сердца. Хоть одна близкая душа.

Он шагнул ей навстречу и сказал:

— Здравствуйте, Валя. Вы не удивляйтесь и не бойтесь, это я, Владислав.

Валя остановилась как вкопанная, буквально раскрыв рот от неожиданности.

— Владик? Тебя не узнать — вон как тебя… Где ты пропадал?

Варяг махнул рукой.

— Потом, потом, Валя. Не обращайте внимания. Волосы, борода — это все на время, пока неприятности закончатся.

— Ты слышал? — спросила она, поджав губы, и ее подбородок задрожал.

Варяг кивнул и взглядом указал на девочку.

— Она знает? — Домработница покачала головой.

— Не могла я… Лиза, иди поиграй в огороде! — строго обратилась она к девочке.

— Валюта, а этот дядя — мой папа? — с вызовом крикнула девочка.

— Иди-иди! — повторила Валя. Дождавшись, когда девочка отошла на значительное расстояние, она продолжала: — Вот такие дела, Владик. Бедная Викушка, бедный Егор Сергеевич…

— Милиция была? — коротко спросил Варяг.

— Да. После того ужаса в квартире были следователи, искали что-то, снимали отпечатки пальцев, да ничего не нашли. Сюда приезжали.

— А сюда-то зачем? — нахмурился Варяг. Они вошли в дом и сели на веранде.

— Не знаю. Меня допрашивали.

— Вас-то почему?

— Да ведь Егор Сергеевич завещание оставил — царство ему небесное — дачу эту мне завещал, а квартиру Вике с Лизонькой. Но после смерти Викушки… — У Вали в глазах стояли слезы, подбородок задрожал. — Я взяла Лизоньку под опеку, так что и квартира теперь вроде как моя. Только еще в собственность не успела оформить. А они приходили сюда документы опечатывать. Егора Сергеевича документы. Все перерыли. Весь дом вверх дном перевернули. Только что огород не перепахали.