А теперь понимала, что, наверное, детских комнат в нашем доме не будет. Я не смогу родить Эйдану.

Рука сама по себе потянулась к телефону и, прежде чем я поняла, что делаю, уже набрала его номер.

— Да, Лиса, — он ответил даже быстрее, чем я ожидала. Он говорил спокойно. В этот момент выдохнул, из-за чего я поняла, что Помпей в этот момент курил. — Что-то случилось?

— Я сегодня проходила осмотр у врача. Она сказала, что я не беременна и… возможно, никогда не смогу забеременеть, — я не понимала лишь одного — как у меня хватило сил и храбрости вот так сразу рассказать об этом Эйдану. Всего лишь пять минут назад меня трясло от страха из-за того, что о моем бесплодии станет известно альфе. Я боялась его реакции, ведь даже одно его короткое слово в этот момент, могло меня не просто ранить. Скорее, убить.

Вот только, стоило мне услышать его голос, как эти слова сами по себе сорвались с моих губ. Наверное, я просто не хотела ждать, бояться, прятаться. Это было хуже любой пытки. Я хотела сказать это быстро, как снять пластырь. И пусть после этого будет больно. Лучше так, чем кипеть изнутри.

— Почему? Что-то с твоим здоровьем? — голос Помпея изменился. Я пыталась понять каждую его интонацию, но почему-то не могла этого сделать.

— Я чувствую себя хорошо, но, как оказалось, подавители сильно повлияли на меня, — я сжалась в комочек и лицом частично уткнулась в подушку.

— У тебя голос дрожит.

— Я… немного расстроена.

— Я сейчас прилечу, — услышав эти слова, я замерла, но, несмотря на то, что Помпей меня не видел, отрицательно качнула головой.

— Не нужно. Мы и так должны увидеться завтра.

Помпей только утром улетел и я была уверена в том, что последние дни он даже толком не спал, но даже так толком не успевал сделать все, что требовалось на данный момент. Из-за этого я не хотела его лишний раз дергать.

— Я скоро буду.

Он меня слушать не стал. Прошло около трех часов, как дверь без стука открылась и в спальню вошел Помпей. В брюках и рубашке. Уже привычно строгий, но с немного растрепанными волосами, которые предавали его внешности уже родную небрежность.

— Ты так быстро прилетел, — я села на кровати. Вообще не ждала альфу настолько быстро, но, прежде чем поняла, что делаю, сорвалась с места и, быстро подойдя к Помпею, обняла его, лицом уткнувшись в его грудь. — Я… Врач…

— Я уже все знаю, — Помпей положил руку мне на талию. Обнял в ответ. Второй рукой провел по спине. Обычное прикосновение, но до дрожи приятное. — Пока я летел, Норд мне переслал отчеты врачей. Я в машине их прочитал.

— Норд знал? — я резко подняла голову. — И он ничего не сказал?

— Нет, не знал, — Помпей опять провел рукой по спине. А потом еще раз и, положив руку мне на затылок, наклонился, после чего поцеловал. Настолько осторожно, словно я состояла из хрупкого стекла.

— Я… Я не знаю, что делать, — эти слова были подобны тихому шепоту. Боязливому. Отображающему ту ядовитую горечь, которая в этот момент душила меня изнутри. — То есть, получается, у нас никогда не будет детей.

Я не хотела произносить эти слова вслух. Нечто внутри меня запрещало это делать, но я не послушалась и сейчас сожалела.

Мы с Помпеем многое пережили, но вот, кажется, пришли к счастливому периоду. Да, пока что еще сумбурному и далеко не окончательному, но все же это было началом белой полосы. Которая сегодня почернела.

— Ты сразу думаешь о плохом, Лиса, — Помпей поднял меня на руки. Понес в ванную комнату. Заметив мой вопросительный, растерянный взгляд, объяснил: — Тебе нужна горячая ванная.

— Что было в отчете врачей? Я их еще не видела, — нервно сказала.

Помпей поставил меня на ноги. Включив воду, начал меня раздевать.

— Ничего особенного, — он завел руку мне за спину и расстегнул змейку на платье. — Ты проходишь лечение. Оно помогает, поэтому ты не должна нервничать.

Положив ладони мне на плечи, он снял лямки платья и лифчика. Вместе с этим, наклонился и губами прикоснулся к шее. Целовал так, как было ему несвойственно — очень медленно. Осторожно, но слишком ощутимо. Сейчас я больше была похожа на комок нервов, который, казалось, вот-вот взорвется. Я даже не исключала того, что, еще немного и вообще разревусь. Но поцелуи альфы пронзали сознание и тело. Взвинчивали его и, в тот же момент, будто бы успокаивали. А еще запах альфы — он был моим воздухом, ведь до появления Помпея, я словно бы вовсе не дышала.

— Врач сказала, что сейчас вопрос моего бесплодия кажется остаточным, — мой голос прозвучал еще тише, но уже теперь губы альфы, продолжая медленно целовать мою шею, доводили до исступления. Вялости, которая прогоняла напряжение. Вот только, из-за этого мне было трудно стоять. Ноги плохо держали и я ладонями сжала рубашку Помпея.

— Казаться может все, что угодно, — он своими губами прикоснулся к моим. А потом еще раз, вместе с этим снимая мое платье. Расстегивая застежку лифчика. — Мне два раза говорили, что я сдохну. Утверждали, что это уже нихрена не исправить и мне не выжить, но, как видишь, я жив и, кстати, оба раза благодаря тебе.

— Ты и умирал оба раза из-за меня.

— Нет, я умирал без тебя, — еще один его поцелуй на моих губах. На этот раз долгих. Более жаркий и жадный. Опаляющий сознание не переживанием, как это было до прихода Помпея, а его близостью.

Придерживая меня за талию, он снял с меня нижнее белье. Оставляя меня полностью голой. Доступной ему.

— Хочешь меня раздеть?

— Конечно, — ответила, не раздумывая ни мгновения. Я любила это делать — раздевать его. Я старалась этого слишком явно не показывать, но нечто подсказывало мне, что альфа и так об этом прекрасно знал. — А что, если?… — я запнулась. Положила руки на его рубашку, но так и замерла.

— Что?

Я сделала глубокий вдох. Для следующего вопроса, собрала всю свою решимость, делая это понемногу. По крупицам.

— Что, если я так и останусь бесплодной и не смогу родить тебе детей? — я отвела взгляд в сторону, но Помпей, положив руку мне на щеку, заставил опять посмотреть на него.

— Больше не задавай таких вопросов.

— Для меня они важны. Мне… больно понимать, что как омега я, вполне возможно, неполноценна, — эти слова, как оголенные нервы. Скрыть их хотелось даже больше, чем дышать, но я понимала, что пожалею, если не расскажу о них Помпею. — Вдруг, в будущем ты захочешь детей, а я так и не смогу забеременеть. Наверное… Наверное, я соглашусь на суррогатное материнство, но вдруг ты вообще захочешь другую омегу?

Взгляд Помпея за одно мгновение стал до черноты мрачным. Некоторое время он молчал. Мне даже казалось, что слишком долго, но вот наконец-то разрушил тишину:

— Что было бы, если бы оказалось, что я бесплоден? Ты бы захотела уйти к другому?