— Я предпочту чай, — решила Барбара. — А джин оставим до другого раза.

Войдя в квартиру, она сразу поняла, что Анджелина подразумевала под беспорядком. Похоже было на то, что Ажар и его подруга в процессе ссоры швыряли друг в друга всё, что подворачивалось им под руку. И это было так непохоже на Ажара, что Барбара, заглянув в гостиную, посмотрела на Анджелину, гадая, не могла ли та в одиночку всё это раскидать. Вокруг валялись журналы, перевёрнутые торшеры, опрокинутая мебель, разбитые вазы… цветы лежали на полу в лужах воды.

— Если хочешь, могу помочь навести порядок, — предложила Барбара.

— Сначала чай, — ответила Анджелина.

Кухня осталась нетронутой. Анджелина приготовила чай и поставила всё на маленький столик, что приютился перед высоким окном, сквозь которое проливались солнечные лучи.

— Слава богу, Хадия в школе. Она бы ужасно испугалась. Вряд ли девочка когда-то видела hari в таком состоянии.

Барбара сделала свои выводы из услышанного: что самой Анджелине уже приходилось «видеть hari в таком состоянии».

— Я уже говорила… я хотела попросить его о помощи, — сказала она.

— Hari? О какой?

Барбара объяснила. Анджелина, слушая её, подняла свою чашку. Руки у неё были такими же чудесными, как и вся она, ногти на её ухоженных пальцах были длинными. Наконец она ответила:

— Он наверняка кого-то такого знает. И с удовольствием тебе поможет. Ты ему невероятно нравишься, Барбара. И не думай, что всё это, — она кивнула в сторону гостиной, — означает что-то особенное… просто столкнулись два родственных темперамента. Ничего, мы оба остынем. Не в первый раз.

— Рада это слышать.

Анджелина отпила чай.

— Просто глупо, что ссоры обычно возникают из ничего. Один говорит что-то, что не нравится другому, и не успеваешь опомниться, как оба распалились. И тут же летят всякие слова… Глупость ужасная.

Барбара не знала, что и сказать на это. У неё не было постоянного мужчины, и никогда не было, и не было надежды на то, что она вдруг встретит такого. Так что… ссориться с кем-то? Швыряться вещами? Вряд ли Барбаре придётся в ближайшее время пережить нечто в этом роде. И всё же она пробормотала:

— Чёрт знает что такое, да?

И понадеялась, что этого будет достаточно.

— Ты ведь знаешь о жене hari, да? — спросила Анджелина. — Я вроде бы вам говорила: что он от неё ушёл, но так и не развёлся.

Барбара слегка забеспокоилась при таком повороте разговора.

— Ну… верно. Да. Более или менее.

— Он бросил её ради меня. Я тогда была студенткой. Не у него училась, конечно. У меня мозгов не хватало для науки.

Просто мы однажды столкнулись во время обеда. Там было полно народа, и он спросил, нельзя ли сесть за мой столик. Он мне понравился… ну, понравились его серьёзность, задумчивость… И уверенность, и то, что он не считал нужным отвечать на вопросы быстро или забавно… Он был таким настоящим! Мне это пришлось по душе.

— Конечно, разве могло быть иначе?

Все те же качества и саму Барбару привлекали в Ажаре, уже давным-давно. Таймулла Ажар всегда был самим собой и выглядел именно так.

— Я не хотела, чтобы он от неё уходил. Я его любила, да, я его полюбила, но разрушать семью… Я никогда не считала себя именно такой женщиной. Но потом появилась Хадия. Когда hari узнал, что я беременна, он уже ничего не желал слышать, он решил, что мы должны быть вместе. Конечно, я могла и прервать беременность. Но, видите ли, это был наш ребёнок, и я просто не в силах была от него отказаться. — Анджелина слегка наклонилась вперёд и коснулась руки Барбары. — Вы можете себе представить мир без Хадии?

Вопрос был простым, и ответ тоже.

— Не могу, — сказала Барбара.

— Ну, в общем, мне хотелось, чтобы она познакомилась со своей роднёй. С другими детьми hari. Но он и слышать об этом не желал.

— И в этом причина ссоры?

— Мы уже сталкивались из-за этого. Это единственный предмет, из-за которого мы ругаемся. Ответ всегда один и тот же: «Этого никогда не будет», словно решил распоряжаться всеми жизнями. Когда он такое говорит, я не в силах реагировать нормально. И ещё я взрываюсь, когда он заявляет, что у нас с ним не должно больше быть детей. «У меня их трое, — так он говорит. — И больше мне не нужно».

— Он может и передумать.

— За столько лет не передумал, так что не думаю, что это может случиться впредь.

— Ну, можно ему ничего и не говорить…

— В смысле познакомить Хадию с её родными? — Анджелина покачала головой. — Я понятия не имею, где они живут.

Я понятия не имею, как зовут её братьев или сестёр, кто их мать. Она могла вернуться в Пакистан, насколько я поняла из его слов.

— Нет, я хотела сказать, что случается ведь и незапланированная беременность. Хотя это немножко… ну…

— Он мне такого не простит. А я и так уже за многое просила у него прощения.

Барбара подумала, что Анджелина готова перейти к другой теме, объяснить, по каким причинам оставила Ажара и Хадию и «уехала в Канаду», как это называлось. Но Анджелина не стала этого делать. Вместо того она сказала:

— Я так люблю hari, знаешь ли… Но иногда я его так же сильно ненавижу. — Она улыбнулась иронии собственных слов. А потом решила оставить всё это. — Знаешь, ты выжди с час, а потом позвони ему на мобильный. Hari сделает всё, о чём ты попросишь.

Накануне Манетт сочла, что отец не сказал ей всей правды о Вивьен Талли. Она также решила, что только собственная трусость помешала ей нажать на него. Конечно, это было глупо, но суть была в том, что Манетт не желала выказывать даже малейшие признаки слабости в присутствии отца. Она во многом продолжала оставаться той маленькой девочкой, которая верила, что может заменить Бернарду Файрклогу желанного сына, если как следует постарается. А большие мальчики не плачут, значит, и она не должна. И потому всё то, что грозило взрывом эмоций на глазах внимательно наблюдавшего за ней отца, было недопустимым.

Но тема не была закрыта. С чего бы? Если Ян в течение многих лет ежемесячно переводил деньги на счёт Вивьен Талли, Манетт не желала забывать эту историю; дело ведь касалось не только её самой, но и её матери. В конце концов, именно её мать являлась настоящей владелицей «Файрклог индастриз». И это было наследство Манетт. Отец мог достаточно долго успешно управлять компанией, но всё равно это была частная компания, с небольшим, но могущественным советом директоров. И не отец Манетт, а её мать была председателем правления. Отец самой Валери вовсе не был дураком. И хотя Берни Декстер превратился в Бернарда Файрклога, это не значило, что в его венах стала течь кровь Файрклогов. А старший Файрклог ни за что на свете не стал бы рисковать тем, что «Файрклоги» может оказаться в руках человека, который не является урождённым Файрклогом.