«Сантиметры в обмен на мили», – сказал Дэвидсон.

Надеюсь, он не ошибся.

Кэмерон бросает карты мне на колени. Четыре дамы смотрят на меня с затаенной ненавистью и как будто дразнятся.

– Четыре королевы, Бэрроу, – с издевкой говорит Кэмерон. – Что дальше? Поставишь на кон ботинки?

Я с улыбкой избавляюсь от бесполезного набора красной мелочи и одинокого черного валета.

– Они тебе не подойдут. У меня нормальные ноги, а не лыжи.

Кэмерон громко хихикает, запрокинув голову и вытянув ноги. Ступни у нее и впрямь ужасно длинные. Надеюсь, Кэмерон уже перестала расти, а то у нас никаких ресурсов не хватит.

– Давай еще раз, – предлагает она и собирает карты. – Ставлю неделю стирки.

Кэл, сидящий напротив нас, перестает разминаться и фыркает.

– Думаешь, Мэра стирает?

– А вы, ваше величество? – с ухмылкой пари-рую я.

Он делает вид, что ничего не слышит.

Эта пустая болтовня – бальзам на душу и средство отвлечься. Можно не думать о предстоящей битве, пока Кэмерон до нитки обдирает меня в карты. На фабрике она лихо выучилась играть. Я едва понимаю правила, но это занятие требует концентрации.

Самолет покачивается, попав в небольшую зону турбулентности. После стольких часов, проведенных в воздухе, я ничуть не тревожусь и продолжаю тасовать карты. Во второй раз самолет вздрагивает сильнее. Однако волноваться не о чем. От третьего толчка карты вылетают у меня из рук, раскрываясь веером в воздухе. Я ударяюсь о спинку сиденья и поспешно нащупываю ремни безопасности. Кэмерон делает то же самое, а Кэл резко подбирается и бросает взгляд на кабину. Я смотрю туда же и вижу, как оба пилота отчаянно пытаются выровнять самолет.

Вид впереди тревожит меня еще сильнее. Уже должно взойти солнце, но небо впереди – непроглядно черное.

– Буря, – негромко произносит Кэл, имея в виду одновременно непогоду и Серебряных. – Нужно набрать высоту.

Едва эти слова успевают сорваться с его губ, я чувствую, как самолет накреняется и устремляется вверх. В гуще облаков сверкает молния. Настоящая молния, дитя грозы, а не какого-нибудь новокровки. Я ощущаю ее биение, как стук далекого сердца. И крепче хватаюсь за ремни, перекрещивающие мою грудь.

– Мы не можем сесть в такую погоду.

– Мы вообще не можем сесть, – буркает Кэл.

– Давайте я сделаю что-нибудь, уберу молнию…

– Там внизу будет не только молния! – голос Кэла слышен даже через рев набирающего высоту самолета. Многие поворачиваются в его сторону. В том числе Дэвидсон. – Ткачи ветра и бури собьют нас с курса, как только мы покажемся из-за туч. Мы разобьемся.

Взгляд Кэла перебегает по самолету, по всем нам. В его голове поворачиваются шестеренки. Он усиленно размышляет. И мой страх сменяется верой.

– Что будем делать?

Самолет снова дергается, так что мы дружно подскакиваем. Кэла это не смущает.

– Мне нужны гравитроны. И ты, – добавляет он, указав на Кэмерон.

Ее взгляд делается стальным. Девочка кивает.

– Кажется, я знаю, что ты задумал…

– Свяжитесь с другими самолетами. Нам здесь понадобится телепорт. И пусть сообщат, где остальные гравитроны. Им придется рассредоточиться.

Дэвидсон резко кивает.

– Вы слышали.

У меня в животе всё обрывается, когда в самолете начинается бешеная активность. Солдаты проверяют оружие и застегивают на себе снаряжение. Их лица полны решимости. В первую очередь лицо Кэла.

Он встает, схватившись за поручни, чтобы устоять на ногах.

– Мы должны оказаться прямо над Корвиумом. Где телепорт?

Появляется Ареццо – и от толчка падает на колени.

– Мне это не нравится, – резко говорит она.

– К сожалению, тебе и другим телепортам придется потрудиться, – произносит Кэл. – Ты можешь прыгнуть с самолета на самолет?

– Естественно, – отвечает она, как будто ничего нет проще.

– Отлично. Когда мы снизимся, перенеси Кэмерон на соседний самолет.

«Снизимся».

– Кэл…

Я почти хнычу. Я много чего могу… но это?

Ареццо трещит костяшками и перебивает меня:

– Так точно.

– Гравитроны, берите веревки. По шесть на каждого. Держите крепко.

Упомянутые новокровки вскакивают и вытаскивают из специальных прорезей в своем обмундировании витые шнуры. На каждом куча карабинов – гравитроны могут переносить по нескольку человек благодаря своей способности. В Ущелье я привлекла к нам мужчину по имени Гарет. Он использовал свою способность, чтобы летать и перепрыгивать на большие расстояния.

Но не выскакивать из самолета.

Внезапно мне становится дурно, на лбу выступает пот.

– Кэл, – повторяю я, уже почти крича.

Он не обращает на меня внимания.

– Кэмерон, твое дело – защищать самолет. Как можно больше тишины… мысленно нарисуй сферу. Тогда мы не будем колыхаться от бури.

– Кэл! – восклицаю я.

Я что, единственная тут считаю, что это самоубийство? Я одна сохранила здравый ум? Даже Фарли, кажется, ничуть не смущена; сурово сжав губы, она пристегивается к одному из шести гравитронов. Ощутив мой взгляд, она поднимает голову. На мгновение на ее лице отражается ничтожная доля ужаса, который испытываю я. А потом Фарли подмигивает. И одними губами произносит: «За Шейда».

Кэл заставляет меня встать, то ли игнорируя мой страх, то ли не замечая его. Он лично пристегивает меня к самому высокому из гравитронов – долговязой женщине. Сам пристегивается рядом, обвив мощной рукой мои плечи. Я зажата между ним и новокровкой. Остальные в самолете делают то же самое, цепляясь за гравитронов, как за спасательные круги.

– Пилот, где мы? – кричит через мою голову Кэл.

– Пять секунд до цели, – отрывисто отвечает тот.

– Все поняли план?

– Так точно, сэр! На месте, сэр!

Кэл стискивает зубы.

– Ареццо!

Та салютует.

– Готова, сэр.

Не исключено, что меня вырвет на бедного гравитрона, увешанного людьми.

– Расслабься, – говорит Кэл мне на ухо. – Просто держись. Все будет хорошо. Закрой глаза.

Я совершенно не против.

Я ерзаю, притоптываю, вздрагиваю. Сплошные нервы и движение.

– Все нормально, – шепчет Кэл. – Они справятся. Солдаты это умеют.

Я крепче цепляюсь за него – до боли.

– А ты?

Кэл сглатывает.