— Неужели? Ну, можете доверять Дикси — чистосердечнейшее существо. И насчет пожрать, и насчет нассать — полнейшая искренность.

— Я не об сука Вейль, — пояснила Анис. — О проводник из бедуинов-юнески. Племя — большой обманщик и бандит. Эти араб не лучше. Говорят, «их много, припас запас малый».

— «Запас припас» оценим на месте. Что касается «большой бандит», так мы и сами не малые. Нам бы оружие высушить и почистить.

Толмачка очень понимающе кивнула. Вот была же приличный человек — несчастная и тяжко страдающая безносая невольница, а теперь бандитствующая танцорка с характерным лицом и пистолетом, спрятанным под упругими сиськами. Жуть как негативно вы, мадам Кольт, влияете на людей.

Движение застопорилось: арабы и Вейль, укрываясь за уступом, разглядывали что-то у реки. Шеф поманил архе-зэка.

На берегу, прямо у воды располагался странноватый табор. Небольшая груда узлов, мальчишка разжигает костер, вокруг слоняются женщины, прилично одетые и достойно зачехленные дорогими никабами. Порывы горячего ветра доносят горестные завывания. Десант бродячих плакальщиц, что ли?

Арабы и бедуин смотрели на прибрежный лагерь весьма благожелательно — так на внезапно найденный кошелек смотрят.

— Э, нет, господа. Мы к каравану идем, — напомнил Вейль. — Давайте берегом обогнем, и не будем задерживаться.

— Да, сэр. Но узнать надо кто эт. Потом спасенье слать, — пояснил на чудовищном английском один из арабов.

У туземных проводников явно имелись вполне конкретные планы по спасению несчастных женщин. XVIII век, свои традиции. Пришлют спасательную команду, части женщин (тем, что посимпатичнее) повезет, другой не очень. Но убивать никого не станут.

— Пусть с Анис на берег подойдут, не так теток напугают, — проворчала Катрин.

Арабы с пренебрежением и легким любопытством покосились на переводчицу, но возражать не стали. Четверо разведчиков начали спускаться к лагерю — там их засекли, плач-вой усилился, дамы сбились в оборонительную кучку, сопляк у костра встал с палкой в руке. Благородный рыцарь-евнух, что ли? Мелковат, однако…

Катрин отвлеклась от малоинтересного зрелища, принялась чистить штуцер. Спутники обсуждали происходящее:

— Гарем чей-то, — переживал чувствительный Алекс-«Латино». — Потерпели кораблекрушение, муж погиб. Теперь их обесчестят и продадут сластолюбцам.

— Может, и продадут, — согласился капрал. — А напропалую бесчестить тут не принято. Хотя бедуины, у них свои законы. Но какое тут кораблекрушение? Ни единого матроса, да и хозяин женщин бесследно исчез. А ведь при крушении женщины первыми тонут — в платье выплыть трудно. Это у нас мадам-вдова море переплыть может, ничего с ней не станется.

— Вот сейчас я устыдилась. В следующий раз непременно попытаюсь поднатужиться и затонуть, — заверила архе-зэка, не отрываясь от процесса чистки.

— Я вовсе не к тому, — отрекся Бомон. — Просто странно, откуда столько баб на пустынном берегу.

— Да, таинственная история, — пробурчал шеф. — Но мы совершенно напрасно здесь задерживаемся.

— Вейль, помилосердствуйте, нельзя же бросать беспомощных людей! — возмутился младший научный сотрудник. — Я все понимаю, но мы же не звери.

Зверюга в отряде имелась единственная — она, принюхавшись, и не обнаружив сосисочных ароматов, потеряла интерес к берегу, следила за масляной тряпочкой в руках Катрин. От воды меж тем доносились требовательные вопросы Анис, хор плачущих голосов — рыдали на берегу уже вовсе навзрыд.

— Надрываются как актерки, — отметил бесчувственный капрал. — И голоса сплошь все молодые. Могу спорить — хозяин был богат, выращивал свои фиалки с чувством. Так, а, вдова?

— Мне индифферентно, — Катрин забивала в ствол туго упакованную в «пластырь» пулю. — А некоторые остроумцы сейчас в лоб прикладом схлопочут. Или ты меня повоспитывать вздумал, а, Жосслен-Жаслан?

— Это так, к слову. Уж и сказать ничего нельзя, — заворчал капрал.

Вернулись лазутчики. Арабы шептались между собой, профессиональная переводчица объяснила экспедиционной команде:

— Гарем Меграхи-бея. Знатный мамлюк, но я такой не знать. Гарем быть в обоз Мурад-бея, французы ворваться и зверствовать как львы. Женщин в страшный паник бежать на лодках. Уплыть на этот берег, тут лодочники хватать шкатулки с драгоценности и сам бежать. Такой внезапный драма. Теперь рыдать и умирать готов двенадцать баб.

— Истинная трагедия, античная, — посочувствовал Вейль. — Война, ужасные времена. Что ж, уходим. Без сомнения, наши арабские друзья пришлют помощь, как только выдастся такая возможность.

— Вот эти?! — ужаснулся «Латино». — Да они их оптом продадут. В корзинах из-под инжира!

— Упаковка так принципиальна? — удивился шеф. — Не выдумывайте. Нам пора.

— Я никуда не пойду! — мужественно выпрямился младший научный сотрудник. — Не то чтобы я какой-то рыцарь или благотворитель, но это же несчастные и абсолютно беспомощные люди. Как можно бросать беззащитных беженцев на произвол судьбы?!

— И как ты их рассмотрел? — подивился капрал. — Ведь сплошь завернутые, а, подишь ты, понравились.

— Я их и не рассматривал! — возмутился Алекс. — Дело не в этом…

— Твой правда. Слава Аллаху, ученый человек — мудрый человек. А мудрый человек — милосердный человек, — провозгласила толмачка.

Мысль-то была глубоко верной.

— Действительно, что ж мы всех подряд убиваем и цинично в добре древне-умерших роемся? Нужно и живым помогать. Ты, Алекс, прав. Поможешь дамам добраться до города, там как раз страсти немного остынут. Сдашь коменданту. В Асуане наверняка организуют что-то вроде лагеря для перемещенных лиц, — предположила Катрин и полезла в кушак. — Тут у меня несколько золотых имеется, на первое время…

— Что ж, раз такое дело, мы не можем остаться в стороне, — до шефа дошла выгода происходящего, и он извлек деньги. — Будь осторожен, Алекс, времена беспокойные.

— Не нужен я в пустыне? — догадался неглупый научный сотрудник.

— Здесь ты нужнее. Лично я не выношу, когда хором рыдают, — призналась Катрин. — Доберетесь, передай поклон гражданину Денону, надеюсь, он жив-здоров и поможет беженцам.

Анис повела мужественного спасателя к женщинам, дабы достойно представить и успокоить несчастных. Вейль с облегчением вздохнул:

— Как это правильно и своевременно.

— Не надейтесь, мы с Ани никуда не отвалим, — прямолинейно предупредил капрал.

— Я понял, — заверил шеф. — Только не забывайте, что я знаю больше вас всех вместе взятых о нашей цели. Колоть меня штыком в спину — крайне неразумно.

— В спину? Клянусь, даже и мыслей таких не имел! — воскликнул честнейший Бомон. — Вы обо мне очень дурно думаете.