– Двести фунтов, – предложил Лоренс. – На ней все еще есть бирка Министерства обороны и все остальное.

– Меня это не интересует, – покачал головой Бен.

Часы из кокпита самолета были датированы 1940 годом, и на бирке было написано, что они в рабочем состоянии, хотя и показывали время 4:28 утра. Цена их была 75 фунтов. Кожаный летный шлем с кислородной маской был, по-видимому, одним из главных экспонатов – при цене в 450 фунтов. Купер обратил внимание, что здесь Дейли подходил к ценообразованию гораздо тщательнее, чем в книжном магазине.

– Все это абсолютно законно, – еще раз повторил букинист.

– Все зависит от происхождения этих предметов. Откуда они у вас? – поинтересовалась Фрай.

– Мне их приносят люди.

– А они дают какое-то свидетельство об их происхождении? Что-то вроде сертификата или справки?

– Практически никогда. Эти люди – или коллекционеры, или перекупщики. И то, что они мне приносят, ходит по рукам уже много лет.

– А если у вас есть подозрение, что они украдены или добыты нечестным путем…

– У меня таких подозрений нет.

– Тогда вы правы. Все это совершенно законно, – кивнула головой Диана.

– А попадаются вам медали? – спросил Купер.

– Иногда.

– Я говорю об одной особенной медали. О кресте «За летные боевые заслуги»…

– Не думаю, чтобы у меня было здесь что-то подобное.

– И вам никогда его не предлагали?

– Насколько я помню – нет. Но иногда я покупаю оптовые партии и не всегда их сортирую. Так что, вполне возможно, где-то у меня может быть коробка, полная медалей.

– Вы хотите сказать, что кто-то, порывшись в ваших закромах, мог отыскать подобную медаль? Крест «За летные боевые заслуги»?

– Вполне возможно, – пожал плечами Дейли.

– А вот это что такое? – Бен подошел к столу в углу комнаты и взял в руки лежавшую на нем сумку. Это была кожаная сумка с клапаном, похожая на ранец или седельную сумку. На табличке было написано: «Подлинная сумка Королевских ВВС для перевоза денег. 1945». – Откуда у вас появилось вот это, Лоренс? Сколько вы заплатили Джорджу Малкину за его коллекцию?

– Я занимаюсь бизнесом, – ответил хозяин магазина. – И Малкину я заплатил столько же, сколько плачу другим людям.

В задней стене комнаты было крохотное окошко. Оно было так высоко, что Купер с трудом мог выглянуть из него. Он стер часть грязи со стекла и понял, что смотрит на небольшой дворик, освещенный только лампочкой сигнализации. Место было окружено стенами высоких зданий, теснившихся вокруг. К дворику, по-видимому, можно было как-то подъехать, потому что на стены зданий выходили ворота, проделанные в каменной стене. Стена, в свою очередь, была защищена по верхнему краю битым стеклом.

– А что у вас во дворе? – поинтересовался констебль.

Лоренс медленно выбрал еще один ключ из связки и открыл дверь. В комнату ворвались яркий свет и ледяной ветер. Купер увидел верхнюю площадку пожарной лестницы, которая проходила по внешней стене здания. Внизу располагалось нечто похожее на свалку – по земле были разбросаны различные предметы. Здесь были моторы, пропеллеры, колеса, части кокпитов и множество других обломков, определить принадлежность которых было невозможно. Почти все они были покрыты слоем снега, который подмерз на их горизонтальных поверхностях и превратил их в загадочные объекты, больше похожие на части картинки-головоломки, на которые смотришь под непривычным углом. Снег на земле был весь испещрен следами птиц, которые, казалось, бродили по нему взад-вперед безо всякой цели, часто пересекая свои же собственные следы, скорее всего, в поисках пищи. Кокпит самолета был одним из наиболее крупных предметов на этой свалке. На снегу, лежавшем на нем сверху, виднелись более крупные и изящные следы, кое-где перекрывающие птичьи. Так что кошка в доме все-таки была.

– Я вижу ваш ассортимент, – сказал Купер, – но откуда берутся покупатели? Как вы себя рекламируете?

– В основном через страничку в Интернете, – ответил Лоренс.

– Интернет. Ну конечно. Сегодня у всех есть дома Интернет.

– Понимаете, основной бизнес делается не здесь. Это все мелочи. А через Интернет люди со всего света, которые интересуются подобными вещами, могут связаться друг с другом. И нам остается просто поддерживать этот сайт.

– И вы никак не контролируете, кто им пользуется?

– Мы не проверяем bona fides[158] наших клиентов. И даже если они хотят продать целый самолет, мы не задаем вопросов.

– А кто эти «мы»? – поинтересовался Бен.

Букинист продолжал поигрывать ключами. Он закрыл дверь, как будто ему было стыдно за внешний вид двора.

– Жуткий сквозняк, когда дверь открыта, – пояснил он.

– Так кто еще в этом задействован? – не унимался Купер.

– Мне иногда помогают, – ответил Дейли. – Несколько человек, которые интересуются историей авиации.

– Нам нужны имена.

– Я вам их не скажу. Конфиденциальность…

– Это все полная ерунда. Кто еще, кроме вас, имеет доступ к вашему двору? – продолжил констебль.

– Никто, – ответил владелец магазина.

– А как же ваши деловые партнеры?

Казалось, Лоренс задумался. Он повернулся к Фрай, но не нашел на ее лице никакого сочувствия.

– Итак, их имена, – произнесла сержант.

***

Когда в тот вечер Купер добрался до дома, у него не было никакого настроения выяснять, почему в оранжерее оказалось две кошки вместо одной. Скорее всего, специальная кошачья дверца была воспринята черным красавцем Рэнди как разрешение приглашать друзей. Новоселом оказалась полосатая кошка с голубыми глазами и с раздутым животом. Бен так и не смог понять, как она пролезла в кошачий проход и умудрилась в нем не застрять.

– Рэнди, кто эта толстая подруга? – поинтересовался он.

Кот потерся о ноги Бена, как будто представляя новую жилицу. Купер протянул руку, чтобы погладить пришелицу, и почувствовал под пальцами набухшие соски и висящий живот.

– Боже, только не это! Надеюсь, что у тебя есть хозяева, – сказал он незваной гостье. – Здесь ты своих котят рожать не будешь.

Но тут полицейский посмотрел из окна на замерзший снег, который покрывал сад, на сосульки, которые свисали с веток деревьев, и понял, что силы воли у него не больше, чем у миссис Шелли.

– Но как только они родятся, ты отсюда уберешься, – твердо сказал он.

Обе кошки посмотрели на него и заурчали. Бен был готов поклясться, что они смеются.

Единственное, чего ему не хватало в жизни, был контакт с кем-то на физическом уровне, и животные этот контакт ему обеспечивали. Но почему они во многом так похожи на людей? Почему они никак не могут понять, что безоглядно дарить свое доверие первому встречному может быть опасно?