– Да. Да и нет у меня такого статуса… Мне по душе человеческое общество. Вы добрее. И сильнее своей сплоченностью, состраданием. Может, и не вы одни, все вы, маленькие народцы, общественные. Но именно ваше общество я изучал на контрасте с драконьим. Драконье общество не терпит слабины; стоит лишь чуть расслабить челюсти, и тебе дадут по зубам.

Он замолчал, вздохнул, потом продолжил:

– У людей тоже есть злая часть, но… Добрая все вывозит. Я стараюсь стать частью вашего общества. Хотя порой бывает тяжело – вы коллективные, а мы – от природы одиночки. Мне часто не хватает сил и требуется перерыв от постоянного общения.

– И поэтому ты иногда уходишь в лес ночами? – догадалась я.

– Да, – он опустил брови и посмотрел на меня тяжелым взглядом. – И поэтому я ненавижу, когда кто-то ко мне туда приходит.

Я потупилась.

– В лес, или на чердак, или просто сижу в комнате. Главное – чтобы никто не трогал. Не важно. Все равно… Это проходит, можно приспособиться. Человеческое общество мне все равно милей. Можно даже смириться с тем, что вам до всего есть дело. И даже с женскими-хозяйскими инстинктами Мэраи, Борисовой жены, которая постоянно лезет в мои комнаты без спроса че-то там прибрать, – он фыркнул недовольно, но беззлобно.

Я чуть слышно посмеялась.

– Слушай, ну раз ты мне задаешь вопросы, – Личи усмехнулся, поглядев мне в глаза, – позволь, я тоже тебя поспрашиваю.

Пожав плечами, я кивнула, шутливо отозвавшись:

– Спрашивай, мне не жалко.

– Тебе нравятся девочки?

– …Что? – ошарашенно переспросила я. Сказать, что вопрос меня поразил – ничего не сказать.

– Ты на парней не смотришь, вроде как?

– Чего? Что за вопросы у тебя такие? – возмущенно воскликнула я. – С чего ты вообще такое взял?

– Ну-у, – протянул он с легкой улыбкой. – Я вижу, как ты на меня смотришь…

– И как же? – с вызовом осведомилась я, повернувшись.

– Как на мебель! – ответил он с ухмылкой и не вполне понятным мне весельем. Но взгляд его был пронзителен, в глазах горел интерес.

– В смысле?

– В коромысле! – нахально рассмеялся он. – Смотришь, как на мебель. Как на дерево. Как на предмет. Ну совершенно нейтрально, – с насмешкой начал он.

– Что, обидно? – едко поинтересовалась я.

– Непривычно! – нахально ответил Личи, продолжая ухмыляться. – Что прям интересно даже. Честно скажу, я привык к другим взглядам от женщин. Хотя бы с примесью влюбленности, восхищения или вожделения… А ты смотришь просто как на собеседника. Ты смотришь в глаза. Почти всегда. Не пялишься, что вновь немного непривычно. Тебе не интересно мое тело… В том плане, – он говорил ровно, спокойно, словно просто высказывал наблюдения. И иронично добавил. – Отсутствие сосков и пупка тревожит тебя больше. Да крыло… Шрамы. Ты смотришь просто. С интересом. Не так, как смотрит женщина на мужчину. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Я чуть усмехнулась, вставив "охотно верю".

– И даже сейчас, – усмехнувшись, спокойно продолжил Личи, – когда я лежу рядом с тобой полуобнаженный, ты смотришь мне в глаза, – он пронзительно посмотрел на меня, поймав мой взгляд.

Я, смутившись еще сильней, вновь отвела глаза куда-то в сторону. Личи же поднялся, развернулся и лег на грудь, положив голову на руки. Крылья он распластал по бокам.

– Это даже немного странно для молодой девушки. Потому что обычно в этом возрасте девчонки… весьма подвержены природным желаниям. Даже если всеми силами отрицают. Я думал, что, быть может, ты правда любишь Конхстамари. Но… ты и на него смотришь так же равнодушно.

Я почувствовала себя неловко и, не поднимая глаз, пробурчала под нос: “Ничего не равнодушно, не выдумывай. Просто мы друзья”.

– Потому и возник вопрос, тебя не интересуют мужчины? Ну, просто, знаешь, так тоже бывает… В твоем вкусе девочки?

– Нет, – бросила я, отворачиваясь. – Девочки меня тоже не интересуют.

– Никто не интересует? – почти скучающе протянул он, зашуршав, видимо, вновь укладываясь на спину.

– Да. Нет! Не знаю… – почти огрызнулась я. – Просто… Просто я не особо влюбчивая. Не чувствую… – произнесла я и почти содрогнулась. "Нэйкерэ" мелькнуло в голове.

На некоторое время повисло молчание. Я сидела, глядя на далекий горизонт; легкий бриз поглаживал и развевал мои отросшие с зимы волосы. Они ненавязчиво щекотали основание шеи и плечи.

– Что-то случилось? – спросил Личи.

Я вопросительно взглянула на дракончика, не поняв вопроса. Он пояснил:

– Из-за чего ты не чувствуешь влечения?

– Да нет, – растерянно проговорила я. – Не было ничего. Просто так вот… Не чувствую, и все.

– Правда? – Личи смотрел на меня с интересом. – Точно ничего не происходило?

Я вновь покачала головой и пожала плечами.

– И ты никогда не влюблялась? Никогда? Не было ничего, что тебя отвратило?

– Не знаю, – поморщилась я. – Ну… мне, вроде как, когда-то нравился мальчик, лет в восемнадцать. Не уверена, что это была любовь, или даже влюбленность, или вообще хоть что-то серьезное. Так, чисто на мордашку красив был и собеседник интересный.

– Хоть целовались?

– Ну-у, – поморщилась я и, помолчав, добавила. – Видать, не мое.

– И что потом?

– А потом ничего, – я пожала плечами. – Он очень быстро утратил ко мне интерес, потому что понял, что в постель не затянет. Я немного расстроилась, потому что он мне казался интересным человеком, хорошим товарищем… Но это быстро прошло. Мы, мистики, тоже своего рода одиночки… Единственное, потом я немного испугалась… – я замялась. – Ну-у… Я была очень наивной барышней, и если бы обманом, или силой… – я терялась в словах, не зная, как лучше сформулировать. – В общем, что могло случиться что-нибудь… непоправимое.

Личи нейтрально кивнул, и мы вновь на некоторое время замолчали.

– Ну… Как я слышал, "непоправимое" на магию, вопреки заблуждениям, у женщин никак не влияет. А мужчинам, вроде как, делает даже чуточку лучше.

Я, поморщившись, пожала плечами.

– Вроде и так… Какая разница? Я просто не хочу. Мне оно не надо.

Вопреки моему ожиданию, Личи просто кивнул и не стал расспрашивать.

– Наверное, и так бывает… – проговорил он ровно. Потом, помолчав, продолжил. – Даже отчасти могу тебя понять.

Теперь уже я посмотрела на него внимательнее.

– Правда?

– Я после нее… тоже больше не любил.

– Той, которую ты обратил? – проговорила я, догадавшись.

Личи прикрыл глаза вместо кивка.

– Так значит… – прошептала я.

– Самые отчаянные, глупые и страшные вещи совершаются во имя любви, – проговорил он тихо. – Может, это и твое счастье: не любить. Ты не сойдёшь с ума от чувств, не ослепнешь.

Я, помолчав, несмело проговорила.

– Неужели ты больше не любил с