У Кортни побагровели щеки, она отступила назад, но нигде невозможно было спрятаться от его пронзительного взгляда. Она отвернулась, чтобы не смотреть на Адриана, но ощущала жар его взгляда, прожигающий тонкую ткань платья.

– Прошу вас... Пожалуйста, уйдите...

Подойдя к ней сзади, Адриан положил руки на тонкую талию, и Кортни тихо вздохнула, когда его губы коснулись сначала ее плеча, а потом волос.

– Прошу вас, – прошептала она, – не нужно...

– Я везде спрашивал о вас, – глухо произнес он, оторвавшись от нее. – Я обошел все таверны в Гибралтаре, все меблированные комнаты, все отели. Я душу вытряс из дюжины владельцев постоялых дворов, подозревая их во лжи.

– П-почему? – удивленно раскрыла глаза Кортни.

– Ну, – он усмехнулся, и от его дыхания у нее на затылке шевельнулись рыжие кудряшки, – только потому, моя маленькая красавица, что, как вы помните, я дал Сиг-рему слово проследить, чтобы с вами не случилось ничего плохого. А я, как вы часто бросали мне в лицо, порядочный негодяй. Весьма порядочный, говорили вы мне.

– Но... я освободила вас от этого обязательства. И причем не один раз.

– Возможно, я не хотел, чтобы меня от него освобождали, – выразительно произнес Адриан и запечатлел поцелуй в теплой ямке у нее на шее, а затем его губы двинулись к уху Кортни. – А возможно, есть и другая причина. Возможно, пока я лежал на койке в том унылом госпитале, до меня дошло, что я могу думать только о вас, что я хочу снова увидеть вас, снова прикоснуться к вам, снова обнять вас. Только это и помогло мне выжить. – Его руки заскользили вверх, пока он не ощутил в своих ладонях твердые груди. Кортни почувствовала, как ее тело напрягается под нежными, настойчивыми прикосновениями его пальцев, почувствовала, как ее соски твердеют и по спине бегут мурашки. – Вы знаете, когда я вчера увидел вас, вы были на волосок от того, что я чуть не схватил вас, не отнес к себе в каюту и там сразу же сделал своей? Всю долгую холодную ночь я провел, расхаживая по палубе, потому что понимал – если спущусь, вам этого не избежать. – Его рука поднялась к подбородку Кортни, сжала его и повернула ее голову так, чтобы можно было дотянуться до губ.

– Прошу вас, – в последний раз попыталась воспротивиться Кортни, чувствуя, как от прилива горячей крови ее тело горит словно в огне, – не...

Губы, которые только слегка касались ее, закрыли ей рот и заглушили мольбу страстным поцелуем; руки, которые довольствовались тем, что просто дразнили ее, снова дерзко опустились на талию и повернули Кортни так, что она оказалась в объятиях Адриана. Горячие слезы хлынули из глаз Кортни, а его рот, оставив ее губы, тщетно пытался осушить блестящие ручейки.

– Вы знаете, как я хочу вас? Как вы мне нужны? Кортни услышала в его голосе искренность, и ее сердце взлетело вверх.

– Но... это нечестно. Этого не должно быть...

– Это честно, раз мы оба этого хотим. И думаю, Ирландка... – его губы были теплыми и такими убедительными, – думаю, это уже происходит.

Несколько минут Кортни упивалась вкусом и ощущением его губ, завладевших ее губами. Она была не в состоянии думать, она едва дышала от головокружительных эмоций, накатывавших на нее при каждом медленном, глубоком погружении его языка. Погладив широкую грудь Адриана, она обвила руками его шею и плотно прижалась к нему. Его руки занялись застежкой на спине платья; вскоре пуговицы были расстегнуты, и Кортни почувствовала, как теплая рука погладила ее кожу. Он спустил ей платье с плеч, и, когда развязал тонкий пояс под грудью, оно невесомым облаком упало к ее ногам, а за ним последовало прозрачное шелковое белье.

Кортни тихо вскрикнула, когда он оставил ее губы, чтобы поцеловать изгиб плеча. У нее задрожали и чуть не подкосились ноги, но он двинулся дальше – двинулся вниз. Он взял в ладони холмики ее грудей, и его губы ласкали поднявшиеся и затвердевшие верхушки. Снова и снова его губы втягивали и посасывали разгоряченные соски, а язык описывал круги до тех пор, пока руки Кортни не сжались в кулаки, а щеки не стали мокрыми от слез. Стараясь сдержать сдавленные вздохи наслаждения, она зажала зубами нижнюю губу, но это не помогло. Со вздохом склонив голову, она прижалась щекой к шапке густых золотистых волос и протянула дрожащие пальцы к бархатному банту, удерживавшему сияющую гриву.

Кортни понимала, что это безнравственно и распутно стоять голой в его объятиях, когда он все еще полностью одет, но ей было все равно. Адриан, похоже, не торопился раздеваться, и она решила проявить инициативу. Просунув руки под черное сукно, она сбросила с него сюртук, потом расстегнула жилет, развязала шейный платок и вынула перламутровые запонки рубашки.

Глаза Адриана стали дымно-серыми от желания. Он не отрываясь смотрел в глаза Кортни, пока она не разделалась с последней пуговицей, а затем прижал ее руки к твердой как сталь груди. Погрузив пальцы в жесткое покрывало волос, Кортни наклонилась вперед, коснувшись лбом упрямого подбородка. Запах его кожи опьянил ее, прикосновение к телу Адриана вызывало такое непреодолимое желание, что ее рот превратился в агрессора – он нападал, исследовал, пробовал на вкус твердые поверхности, пока Кортни не почувствовала, как задрожал Адриан. Ее рукам не терпелось ощупать и познакомиться с тем, что упрямство чуть не отняло у нее. Крепкая шея, вздувшиеся мышцы, треугольник волос, сужающийся и ведущий к поясу, – она исследовала все, исследовала не спеша, тщательно, а когда взялась за пояс белоснежных бриджей, услышала, как Адриан резко втянул в себя воздух. Но теперь уже она решила не обращать внимания на разум, не обращать внимания ни на что, кроме поднимающейся плоти, которая бесстыдно и настойчиво просилась к ней в руки.

Запустив пальцы ей в волосы, Адриан грубо поднял ее голову и прижался губами к ее губам, а потом поднял на руки и понес к узкой койке. На несколько коротких секунд, пока он снимал с себя оставшуюся одежду, Кортни осталась без внимания, а затем он лег рядом с ней. Готовясь принять его, Кортни раздвинула бедра и жадно ласкала мускулистое тело, опустившееся на нее. Горячая и пульсирующая, твердая как железо, жаждущая добраться до самых глубин, самых заветных источников ее блаженства, ликующая плоть двигалась внутри, скользила и доставала до самой сердцевины страсти, а когда Кортни уже больше не могла контролировать собственное мучительное желание, Адриан охотно принял на себя долгожданную обязанность. Он обнимал Кортни и двигался к ней, с ней, внутри ее, пока их обоих не охватил слепой, сладостный восторг.

Кортни замурлыкала и с удовольствием потянулась. Места, чтобы пошевелиться, не было; узкая койка могла обеспечить относительный комфорт только одному человеку, а двое были испытанием для тонких деревянных опор и такого же тонкого тика. Однако когда любовники сплелись в клубок и Кортни положила голову на плечо Адриана, а грудь прижала к его груди, они вдвоем вполне уместились.

Попытка Кортни расправить сведенные мышцы вызвала мгновенную реакцию в теле спящего Адриана, рука его потянулась и накрыла округлую грудь, а на губах заиграла улыбка, когда он ощутил, как просыпаются некоторые части его тела. Адриан слегка повернул голову и чуть-чуть приоткрыл глаза, чтобы рассмотреть юное тело, вторгавшееся в его сны.