Не отрицая стремления Петра «навязать народу недостающие ему блага», тем не менее нельзя признать правильным утверждение В. О. Ключевского, что царь только силой пытался достигнуть задач, поставленных им русскому народу, и что в осуществлении их он «с людьми обращался, как с рабочими орудиями, умел пользоваться ими ‹…› и не любил входить в их положение»[1080]. Полагаем, вряд ли можно признать равнодушием, невхождением в положение ученика Коробова приказание царя в силу государственных соображений: «Того ради, отложа все, сему учись». Непосредственный же обмен мыслей царя и ученика, затосковавшего в заграничной командировке, не может не свидетельствовать, напротив, о принятом Петром обычае объяснить, убедить человека, заставить его трудиться «о благе общем» именно в определенном направлении.

Из анализа крупных памятников петровского законодательства мы видели, что некоторые из них, например Табель о рангах и Генеральный регламент, служа главной своей цели – установлению новых государственных и служебных порядков, являлись в то же время настоящими, цельными кодексами воспитания общества, направленными к культурному его подъему, изжитию среди него азиатских служебных нравов и порядков, насаждению европейского образования, служебной честности и внешней корректности. Чуткость и постоянная забота о внутренней жизни своих подданных, о воспитании в них любви к труду, сознательности в работе; поощрение за усердие и трудолюбие и кара, иногда самая суровая, за праздность, тунеядство, бесчеловечность в отношении подчиненных, различная тяжесть наказания в зависимости от рода преступления; целеустремленность и действенность мер взыскания в деле исправления и сдерживания порочных стремлений человека – вот предметы многих законодательных определений и административных распоряжений Петра I как главы государства, направленных к воспитанию нации.

Такое заботливое и внимательное отношение Петра I к подданным находилось в тесной связи с его пониманием национального характера русского народа; отсюда вытекали с необходимой последовательностью и приемы воздействия, применяемые им при проведении в жизнь его реформ. Можно не соглашаться с воззрениями Петра на национальные черты характера русских людей, но утверждать, что Петр не знал своего народа, не задумывался над вопросами гражданского правопорядка и над общественными обязанностями человека и что он «до конца не мог понять ни исторической логики, ни физиологии народной жизни», ни в коем случае нельзя.

Приведем свидетельства источников, обрисовывающих характер законодательных мер и приемов управления Петра именно в связи с пониманием им национальных черт русских людей его времени и «ситуации сего государства».

Одним из основных, коренных, отличительных свойств русского народа Петр считал его покорность, его послушание. Это качество, облегчавшее возможность деспотически править таким народом, как стадом, могло бы быть использовано властью при других условиях в своих интересах, для Петра же и его правительства [оно] должно было явиться источником особых обязательств. Он считал долгом, как своим, так и вообще долгом всякого начальника, особенно офицера, относиться к народу, и прежде всего к солдатам, мягко, заботливо и с любовью – «все к ползе солдат делать». Мотивировка такого требования в законодательных актах и в административных его распоряжениях весьма примечательна и вытекала из основного взгляда царя на характер русского народа: «А особливо наши офицеры должны суть (отечески относиться к солдатам. – Н. В.), понеже ни единой народ в свете так послушлив, яко российский»[1081].

Помимо того, Петр полагал, что русский народ его времени отличается еще некоторыми чертами, характеризующими его пока детское состояние, вследствие чего такой народ нуждается до определенного времени в деятельном и всестороннем руководстве свыше, а иногда даже в мерах принудительных.

Оценивая рассматриваемые приемы управления Петра, не следует забывать многих обстоятельств и неблагоприятных условий, долго мешавших развитию в русских людях инициативы, смелости в мыслях, стремлению их к образованию и т. п., вследствие вековой изолированности русского народа от передовых государств Запада, находившихся в постоянных сношениях друг с другом и имевших возможность обмениваться опытом и культурными достижениями; нельзя также умалять значения отрицательных условий крепостного права и многовековой национально-религиозной исключительности России.

Ставя своей задачей устранить с пути русского народа эти помехи и сделать его культурным, предприимчивым, какими являлись народы «в старом и обыклом государстве», «при растущем в науках свете», Петр считал нужным спешить с помощью народу в его росте различными средствами, среди которых, наряду с деятельным и всесторонним руководством, должно было иметь место и принуждение. Уже в конце своего царствования, 6 ноября 1723 года, в написанном им собственноручно указе царь объяснил эту сторону своего руководства именно чертами национального характера русских людей того времени. «Что мало охотников (для заведения фабрик и заводов. – Н. В.), и то правда, понеже наш народ, яко дети, неучения ради, которые никогда за азбуку не примется, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но, когда выучатся, потом благодарят, что явно из всех нынешних дел, – пишет Петр и далее ставит вопрос: – И не все ль неволею сделано? И уже за многое и благодарение слышится, от чего уже плод произошел»[1082].

В самом деле, истинным государственным деятелем является не тот правитель, который склонен переоценивать настоящее, подлинное состояние и возможности своего народа в момент, когда он [правитель] действует, а также и не скептик, не верящий в силы, способности и возможность быстрого роста своего народа, его развития и скорого достижения поставленных ему его временем задач. [И] то и другое воззрения не могут быть плодотворными. Только точный учет сил, правильный выбор средств, глазомер должны привести к успеху и большим достижениям.

Высказанный выше взгляд на состояние, «ситуацию» своего государства побуждал Петра придерживаться при общем руководстве государственной жизнью, и в частности в развитии народного хозяйства, приемов и мер, отличных от принятых в передовых, «регулярных» государствах Запада. «Так и в манифактурных делах не предложением одним (как то чинится там, где уже обыкло) делать, но и принуждать (в редакции Б также Петром прибавлено: “и вспомогать наставлением, машинами и всякими способами”. – Н. В.), и яко добрым икономом быть»[1083]. При этом следует особенно подчеркнуть тот взгляд Петра, что меры эти он не считал постоянными, вытекавшими из общих, всегдашних черт своего народа. Напротив, он был уверен в скорой возможности отмены приемов опеки, покровительства, помощи и постоянного руководства. «А когда уже заведется, – обещает Петр, – тогда мочно и без надсмотрителей быть»[1084].