статью предваряет фотография Андополиса. Черные волосы, никакой дряблости в лице, хотя вид очень усталый. Он стоит за кафедрой, рот приоткрыт на полуслове. Я пробегаю глазами по статье.

«По заявлению главного следователя Винсента Андополиса, полиция опасается, что тело Ребекки Винтер могло сгореть в канберрских лесных пожарах 18 января.

«Ушла ли Ребекка по собственной воле или стала жертвой преступления, еще расследуется, — сказал он. — Однако близость пожаров к дому семьи Винтер и время исчезновения девушки заставляют Федеральную полицию Австралии полагать, что останки Ребекки Винтер вряд ли будут обнаружены».

Перед глазами у меня появляется ее лицо, так похожее на мое, все объятое пламенем. Обожженное. Я не хочу представлять это.

«Я дал обещание семье Винтер — если их дочь жива, я найду ее».

Главный следователь Андополис не ответил на вопросы, если ли у полиции какие-то подозреваемые на данный момент».

Единственное, чего я хочу, — это остаться дома. Побыть с мамой, может быть, приготовить что-нибудь вместе. Я чувствую себя измотанной, просто без сил, и рука снова разболелась. Но пора идти к Лиззи. Позавчера она заскочила ненадолго. Лиззи стояла в дверях, плакала, всхлипывала и говорила, что должна вернуться на работу, но не уходила. В итоге она взяла с меня обещание навестить ее сегодня и прислала свой адрес со смайликом. Меньше всего мне хочется идти туда, но все считают, что я жду не дождусь, чтобы повидаться с Лиз. В конце концов, она лучшая подруга Ребекки. Было бы странно избегать ее.

Я отыскиваю в шкафу Бек платье, которое смотрится более или менее «по-взрослому», и быстро одеваюсь. Вчера Лиззи выглядела такой ухоженной, несмотря на сопли; будет странно явиться в детской одежде. Я решаю взять сигареты с собой; это проще, чем прятать их. Возможно, у меня даже появится шанс покурить, если я останусь на минутку одна. Когда я спускаюсь вниз, на кухонном столе меня уже ждет чай, а рядом упаковка ибупрофена.

— Мы вместо мамы отвезем тебя к Лиззи, о’кей? — говорит один из близнецов, входя в кухню.

— Мы почти не провели с тобой времени! — кричит другой из гостиной.

— Уверены, что это не затруднительно для вас? — Вообще-то я рассчитывала на молчаливую поездку с мамой, чтобы продумать план игры для встречи с Лиззи.

— Нет, нам по пути, — отвечает первый близнец, прислоняясь к дверному косяку. — Я собираюсь навестить друзей из мединститута, которые работают здесь в больнице.

Должно быть, это Эндрю.

— О’кей, спасибо. — Я быстро запиваю обезболивающее водой, чай оставляю нетронутым. Выходя из дверей, замечаю маму, которая протирает безупречно чистые полки в гостиной.

— Пока, мама, — говорю я.

— Пока, — говорит она, не поворачиваясь ко мне. Я медлю, но она продолжает убираться, словно меня нет.

— Пойдем, — зовет Пол за спиной. Я отворачиваюсь и иду по дорожке к машине. Эндрю разрешает мне сесть на переднее сиденье рядом с Полом, а сам забирается назад. Очень хочется курить.

Пол наклоняется ко мне и осторожно касается следов от желтого синяка сбоку на моем лице.

— Больно?

— Нет, — отвечаю я. Все практически прошло.

Пол улыбается мне.

— Хорошо.

— Каково это — вернуться домой, странное чувство? — спрашивает Эндрю, в то время как Пол выруливает с подъездной дорожки.

— Просто супер, — отвечаю я, поворачиваясь к нему. У него волосы зачесаны на лоб, а у Пола назад.

Нужно запомнить это — иначе они кажутся идентичными вплоть до веснушек.

— Мы очень скучали по тебе, — говорит он.

Я снова поражена, насколько он привлекателен. Они оба. Я краснею от смущения и поворачиваюсь обратно. А я ведь считаюсь их сестрой.

— Я тоже по вас скучала, — отвечаю я.

— Хорошо, — подает голос Пол. — Мы не хотим, чтобы ты снова ушла.

Я смотрю на его профиль. Как странно, что он говорит такое. Как будто это Бек приняла решение уйти. Потом до меня наконец доходит; я понимаю, почему они так сдержанны со мной. В душе они считают, что Бек сбежала. Вероятно, думают, что она бросила их.

— Я не хотела оставлять вас, — мягко говорю я. — У меня не было выбора.

Они ничего не отвечают.

— Я люблю вас обоих больше всех. — Я стараюсь, чтобы в моем голосе звучало как можно больше боли и любви.

— Мы знаем, — отвечает Пол. — Мы тебя тоже любим.

— Иди сюда! — Эндрю наклоняется вперед и обнимает меня.

— Как сентиментально! — говорит он мне в ухо. Я чувствую легкое покалывание на коже там, где он касается меня, но стараюсь не обращать внимания.

— Ага, я уже думал, Эндрю распустит нюни.

— А сам-то? Я помню, как ты проплакал всю ночь из-за Бек, когда мы были маленькими, — отвечает Эндрю, и оба смеются. Мне это кажется грубоватым, но я смеюсь вместе с ними, не желая потерять новообретенную солидарность.

Пол притормаживает перед маленьким кирпичным зданием белого цвета.

— Увидимся позже, аллигатор! — говорит он. Наверное, это и есть дом Лиззи.

— Пока, ребята! — прощаюсь я и выхожу из машины, испытывая сильное облегчение, что неловкая ситуация завершилась, и неменьший ужас от того, что ждет впереди.

Волнуясь, иду к входной двери и на ходу пытаюсь представить, в какой роли Лиззи хотела бы меня видеть. Я вспоминаю девчонок в школе, у которых были близкие подружки. Не разлей вода, они ходили под руку и обменивались шутками, понятными только посвященным. Да разве такое можно сыграть?

На видео, которое показал мне Андополис, Лиз сказала, что они с Бек были настолько близки, что она заметила даже изменившуюся осанку подруги. Конечно, десять лет разлуки играют мне на руку, но все равно. Это будет по-настоящему тяжело. Я прикидываю, получится ли быстренько курнуть за домом, но Лиз уже распахивает входную дверь — я даже не успеваю постучать.

— Привет, крошка! Я услышала твои шаги. Входи.

Говоря это, она не смотрит на меня, потом резко поворачивается на каблуках. Я следую за ней в дом. Он чудесно обставлен — простая мебель и много картин на стенах.

— Я думала, мы посидим снаружи, но уже прохладно, поэтому я накрыла стол в гостиной.

— Отлично, — отвечаю я, садясь на диван. В центре кофейного столика стоит бутылка красного вина, рядом два бокала. Лиз собирается сесть в кресло напротив меня, но вдруг останавливается.

— Может, ты предпочитаешь белое? У меня в холодильнике есть белое вино, если хочешь.

— Красное подойдет.

— О’кей, хорошо, — успокаивается она и садится. Секундное молчание, потом она снова вскакивает. — Схожу принесу сыр.

Она нервничает и очень старается. Сейчас я рада, что переоделась в более взрослую одежду, прежде чем прийти сюда. Она суетливо возвращается с