Если судить только по арабским известиям, первые два года своего управления этот государь, отличавшийся впоследствии столь кипучей деятельностью, провел в состоянии странной апатии. О положении дел в Сирии в 65 и 66 (685–6) предания почти что умалчивают. И было бы прямо непонятным, почему это халиф лишь присматривался с скрещенными руками к происходившему несколько позднее в Ираке, если бы мы не могли почерпнуть данные из византийских источников, свидетельствующие, что там ему слишком много приходилось хлопотать в непосредственной близи[263]. Дело в том, что со смертью Мервана возникли почти одновременно два великие движения. Вероятно, во время распрей между кайситами и кельбитами произошло движение мардаитов, начавших в весьма грозной форме стремиться к расширению своих пределов. Вскоре же затем (сентябрь 685 = Сафар 66) скончался в Константинополе Константин Погонат. Бразды правления перешли в руки молодого Юстиниана II, падкого на всевозможного рода широкие предприятия, и возобновленное Мерваном продолжение мирного договора, заключенного еще при Му’авии, надо полагать, было теперь нарушено. Во всяком случае, византийцы успели уже овладеть несколько позже частью Кипра, а в 686 (66–67) императорский генерал Леонтий вторгнулся в Армению. Между тем эта провинция до сих пор преспокойно выплачивала дань Дамаску. Находившиеся в стране мусульмане были частью прогнаны, частью истреблены, а всю Армению с прилежащим Азербайджаном до самого Каспийского моря снова заняли византийцы. Пока Ирак находился в руках Ибн Зубейра либо сектантов, Абд-аль-Мелик не смел и думать углубиться в гористую местность — свидетельницу многократных поражений арабов. Вот почему, когда весной 66 (686) халиф был в состоянии располагать армией вне Сирии, обратил он все свое внимание на Ирак Вероятно, и мардаиты в течение 65–66 (685) на время отступили в свои горы, а Леонтия приходилось пока терпеть.

Сообразно ходу событий пора нам взглянуть на существовавшее в восточных провинциях положение дел, бывшее и прежде весьма жалким. Басра и Куфа находились лишь номинально под управлением уполномоченных Ибн Зубейра; на первую наседали хариджиты, под последнюю подкапывались шииты, а в отдаленных провинциях, Хорасане и Седжестане, с 64 (683) неумолкаемо бушевала ожесточеннейшая война, возгоревшаяся вследствие бунта Ибн Хазима, одного из подчиненных военачальников Сельма. Здесь боролись не только йеменцы с северными арабами, но и среди этих последних воспылала распря между обеими главными их группами — Мударом и Раби’ей. Понятно, турки Кабула и стран за Оксусом воспользовались случаем и свергли снова арабское ярмо; там воцарился величайший порядок. Для всего государства в общем это не имело большой важности, ибо пограничные провинции с их слабыми арабскими гарнизонами легко было потом снова умиротворить, как только центральные страны ислама становились послушным орудием твердо укрепившегося правления. Но в том-то и беда, что именно теперь в Ираке и соседних персидских округах царил беспорядок. Временно стали одолевать хариджиты в Басре, а шииты в Куфе. Ужас, нагнанный хариджитами, которые хозяйничали тут же у ворот города, в Хузистане, и не раз вторгались в самую Басру, оборвал, конечно, сразу все раздоры между аздами и темимитами. Наместник Ибн Зубейра был охотно признан всеми (Рамадан 64=май 684). Но борьба с сектантами велась вяло благодаря непригодности к войне постепенно изнежившегося в большом городе гарнизона, тем более что самый воинственный его элемент составлял ядро хариджитов. Успехи бунтовщиков безостановочно возрастали, и можно было уже предвидеть, что в самый короткий срок они успеют наконец завладеть городом. В эту самую пору судьба подарила стесненным жителям почти одновременно несколько благоприятных перемен подряд. С возрастанием успехов стали возникать в среде хариджитов заметные разногласия. Самые последовательные между фанатиками, а во главе их Нафи’ Ибн Азрак по мере разгоравшегося в сердцах их воинственного пыла, постепенно пришли к убеждению, что следует смотреть и на несовершеннолетних из семей лжемусульман как на неверных, а потому они вместе с родителями подлежат умерщвлению. На это возражали настроенные более умеренно, составлявшие меньшинство, под предводительством Неджды Ибн Амира, из племени Ханифы, что малые дети не ответственны за грехи отцов; их следует пощадить, дать им подрасти, и тогда они сами решат в выборе веры. Приверженцы Ибн Азрака, названные поэтому азракитами, осудили, понятно, недждитон как еретиков. Последние покинули страну и потянулись на родину ханифов в центральную Аравию. Благодаря своим демократическим воззрениям они приобрели там вскоре много приверженцев среди бедуинов и выступили совершенно независимой силой наряду с Ибн Зубейром. Не выказывая прямо неприязненности покровителю Мекки, но нисколько и не подчиняясь ему, они все более и более ограничивали его влияние на части полуострова, центральную и южную. Вслед за распадением хариджитов погиб и Нафи’ в одной из стычек с басрийцами (65 = 685), а против его преемника, Ибн Махуза, вскоре выступил достойный противник в лице Мухаллаба Ибн Абу Суфры. Знаменитый полководец временно удалился из раздираемого междоусобицей Хорасана в Басру — местопребывание его семьи. Осаждаемый неотступными мольбами земляков, которые даже ухитрились сочинить для него поддельный указ Ибн Зубейра о его назначении (впоследствии, впрочем, утвержденный), военачальник согласился принять над ними род диктатуры с целью сплотить их силы и избавить наконец басрийцев от беспрерывных нападений сектантов. Трудную задачу образовать годную походную армию из подвижных, но отвыкших от перенесения воинских тягостей, зачастую трусливых солдат он разрешил наконец с большой энергией и искусством. А когда водворилась среди солдат дисциплина, не заставили себя долго ждать и успехи. С помощью неподражаемого военного искусства новому предводителю удалось сперва отвлечь хариджитов из равнин Хузистана в холмистую местность; здесь он разбил их наголову при Силлабре, вблизи Джундешапура (Шавваль 66=май 686), и принудил их бежать далее на восток; сектанты удалились в Фарс, Кирман и южную Мидию и продолжали, конечно, по-прежнему производить там беспорядки. Во всяком случае Басра и Хузистан были очищены от врагов, и вскоре вновь назначенный наместник Мус’аб Ибн Зубейр, брат претендента, мог обратить все свое внимание, уже не озабочиваемый здесь никем, на Куфу. А там между тем происходили события самого опасного свойства, заставившие даже некоторое время усомниться в возможности вообще продолжения арабского владычества в Ираке.