— Почему она не приказывала тут же умертвить этих людей? Одним быстрым ударом меча? — спросила Алиса. — Кроме того, можно было использовать отравленный кинжал.

— Ты не знаешь характер госпожи. Ей доставлял удовольствие чужой страх. Осужденные знали, что их ждет, и, тем не менее, надежда в человеке очень сильна. Они жили, разрываясь между надеждой и страхом смерти, следили за своим телом, вздрагивали при первых ощутимых признаках, пока наконец не появлялись настоящие симптомы, и их надежда шаг за шагом разбивалась вдребезги. И оставалось только ждать смерти.

— Ты думаешь, крысы могли заразить Пирас? — размышляла Алиса. — Это не так уж невозможно. Каждый из них окружен целой толпой этих существ. Крысы повсюду.

— Блохи не кусают вампиров, — вмешался в разговор Франц Леопольд, — во всяком случае, нас, Дракас. Насчет Пирас я не уверен.

— Вопрос, который остается открытым, — это как зараза попала к вампирам. Возникла ли болезнь по естественным причинам? Я имею в виду, распространилась ли она на вампиров из-за природных факторов или кто-то сознательно использует ее как оружие против вас?

— Что? — Книги выскользнули из рук Алисы и скатились на пол.

Эрик наклонился, чтобы собрать их. Его укоризненный взгляд заставил ее вспыхнуть.

— Прости. Ты всерьез думаешь, что люди умышленно распространяют среди нас болезнь, чтобы нас уничтожить?

— Если бы они это могли, то сделали бы это не колеблясь, сказал Франц Леопольд убежденно. — Я сомневаюсь только, что они зашли в своих знаниях так далеко, чтобы совладать с эпидемией и передать ее нам. Как это могло случиться? Кроме того, они должны были хоть раз переболеть этой болезнью. Это не возможно!

Эрик передернул плечами.

— Я этого не знаю. Возможно, болезнь возникла сама собой и они воспользовались случаем, который предоставил им такое ценное оружие против вампиров. Это всего лишь предположение, не более.

Алиса отнесла книги к столу в большой комнате и открыла первую из них.

— Не важно, намеренно это было сделано или нет. Главное — выяснить, что происходит, чтобы понять, как это можно вылечить.

В полном молчании все трое углубились в книги, выписывая иногда кое-что, что казалось им интересным, и обращались к следующему трактату, пока Франц Леопольд не пришел в ужас.

— Нам пора. Мы должны возвращаться, иначе не успеем до рассвета. Мы должны как минимум оставить позади мост, иначе это будет больше чем просто неприятно.

Алиса посмотрела на гроб Эрика. Она колебалась между желанием до последней минуты использовать эту ночь и необходимостью увидеть Хиндрика и удостовериться, что с ним все в порядке.

Эрик, похоже, это понял.

— Вы можете остаться у меня, — предложил он. — Здесь никто не помешает вашему сну. Я думаю, я и сам немного отдохну, хотя я очень мало сплю с тех пор, как морфий приступил к разрушению моего тела.

— Мы пойдем назад, — настаивал Франц Леопольд. — Я не хочу, чтобы кто-то совершил какой-нибудь опрометчивый поступок, только потому, что решил, будто с нами что-то случилось.

Алиса с удивлением посмотрела на него. Она не привыкла, чтобы Дракас проявляли к кому-нибудь такое внимание. Да она не могла вспомнить, чтобы он вообще когда-нибудь думал о благополучии вампиров, не принадлежащих к его клану.

— Наша мадемуазель Латона сегодня, похоже, витает в облаках, — заметил Оскар Уайльд, который не спеша шел с ней по оживленному вечернему бульвару. С другой стороны ее поддерживал под руку Брэм Стокер. Уже некоторое время Латона не принимала участия в их светской беседе.

Прошло всего два дня с тех пор, как они с Брэмом Стокером побывали в опере, и все же ей казалось, будто это произошло в другой жизни. Это был мир, в котором жил Малколм! Однако встреча, происшедшая прошлой ночью, не оставила Латону равнодушной. Страдающий вампир в клетке. Она слышала слона Оскара Уайльда словно издалека и едва ли смогла уловить смысл сказанного.

— Кажется, ей необходимо посмотреть «Орфея в аду» Оффенбаха. Причем я могу предположить, что речь снова идет об адском заключительном танце, о дьявольском канкане, — добродушно съязвил Оскар и посмотрел на Латону. Она встрепенулась.

— Что? О, простите меня, я думала о своем. Что вы сказали? — Она выглядела огорченной, как того требовала вежливость, но Брэм не был уверен, что это не игра. После событий, которые произошли за две последние ночи, ему было ясно, что Латона запуталась.

— Мой друг Оскар спрашивает, что больше всего привлекает вас в сегодняшнем представлении. Вероятно, канкан? — повторил Брэм, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

Латона лукаво усмехнулась. Она очнулась от своих мыслей и снова обратила внимание на своих сопровождающих.

— Разумеется. Разве не говорит весь Париж об этом ужасном, порочном танце, который с некоторых пор можно увидеть в районе Пигаль? Чего вы ожидаете? Безусловно, я сгораю от любопытства и очень хочу наконец-то увидеть неприлично взлетающие юбки и полюбоваться длинными ножками, которые приводят мужчин в восторг.

Оскар разразился громким смехом.

— Ах, а я уж было подумал, что мне придется поскучать этим вечером, ибо мне — прошу меня простить, мисс Латона, — придется выступать в роли няньки. Извините меня за такие мысли Вы совершенно правы, моя дорогая, и я действительно рад слышать столь откровенные речи из уст дамы.

Латона посмотрела на него немного недоверчиво, а затем несколько жеманно сказала:

— Мистер Уайльд, я принимаю это за комплимент. Вы уже видели это представление? Тогда расскажите мне историю про Орфея в подземном царстве. Я настаиваю. Во многих операх я не очень хорошо понимаю события. Даже если поют на языке, который я знаю.

— О да, мы с моим другом Брэмом уже несколько раз были в театре Оффенбаха в пассаже Шуазель. Мы смотрели «Герцогиню Герольштейнскую» и «Елену Прекрасную», и, конечно «Парижскую жизнь». Вы знаете Гортензию Шнайдер? Нет? Она роскошная женщина — простите, мисс Латона. В большинстве представлений она играет герцогинь, и у нее это получается просто чудесно. В любом случае мужчины лежат у ее ног и каждый вечер берут театр штурмом.

— Я бы сказал, что Гортензия Шнайдер в значительной степени поспособствовала столь длительному успеху Оффенбаха в Париже, — добавил Брэм. — Но мы ведь хотели рассказать историю, которая нынче вечером будет представлена нашему вниманию. «Orphee aux enfers», как она здесь называется.

Оскар не упустил возможности переиначить все на свой лад.

— Это началось в Фивах, в Древней Греции. Брак Орфея и Эвридики больше нельзя было назвать идеальным. Он обманывал ее с нимфой Хлоей. Нет, вам не стоит смотреть на это возмущенно и осуждающе бормотать «ах, мужчины!», поскольку Эвридику это не особо беспокоило. У нее был возлюбленный Аристей. Вы слышите, мисс Латона, это очень и очень поучительная вещь!