За тапочками мы бегали через проспект Науки, в магазин. Купили две пары – самому Дрону, а также для гостей, мужские и женские. Сейчас мы с Богданом их надели. Дрон же до сих пор не привык к этому предмету городской культуры и очень стеснялся.

– В следующий раз посуду тебе привезу! – решил Богдан. – У нас дома лишняя есть, ставить некуда. Не беспокойся – хорошая.

– Настоящие беженцы отличаются от фальшивых тем, что ни от чего не отказываются, – назидательно сообщил Дрон. – Когда ты удрал в одной майке, то не потребуешь помощь в упаковке и с биркой, да ещё высшего качества. Заранее благодарю. А теперь садитесь за стол, и начнём совещание…

– Совсем задымился! – Богдан вытер лоб тыльной стороной руки, начисто позабыл о платке. Потом торопливо отпил кофе. – В Тай Халецкого провожали на две недели. Вырвался наконец-то в отпуск.

– Очень рада за него, – степенно ответила я и тоже пригубила из чашечки. – Ты говорил, что он боялся не улететь. После того, как грин-бакс в декабре прыгнул.

– Сейчас-то он уже съехал. – Богдан искоса смотрел на меня, пытаясь понять, что же всё-таки произошло.

Дотошный и практичный, брат никогда не бросал дела на середине. Я поняла, что придётся врать. Это будет трудно. Но признаваться, что скоро уйду в декрет, нельзя тем более. Вообще-то не очень скоро – месяцев пять ещё остаётся.

– Начну с плохой новости, – заговорил Дрон. Он повесил голову, словно был в чём-то повинен. – Стерхов, второй мент, номер отколол. Снял спортивные брюки, что были на нём, залез под одеяло и удавился…

– ЁПРСТ! – Я чуть не подавилась кофе и выплюнула всё на скатерть. – Вот сюрприз так сюрприз! Определённо паршивый день сегодня. Куда контролёры смотрели?

– А что делать? Работать некому, люди разрываются, – сверкнул глазами Богдан. – Да и штаны с него не снимешь. Баландер Стерхова обнаружил утром ещё живого. Он ведь в одиночке сидел, на Захарьевской. Менту в «Крестах» трудно. Но, видимо, Стерхов и там спятил. Есть и другой вариант, о котором говорить не хочется. Могли «шнурок» прислать. То есть передали приказ повеситься. А контролёр в доле был и отвлёкся…

– Он совсем помер? – робко спросила я.

– В кому впал. И, похоже, из неё не выйдет. Состояние клинической смерти продолжалось более семи минут. Так что Васе отныне всё равно, что тут будет твориться. А нам как-то выкручиваться надо, – вздохнул Дрон. – Теперь переходим к хорошему. На том снимке, что Марьяна с Михоном добыли у сестры Классена, нарисовались те же самые Хайдаров со Стерховым. Возможно, последний именно потому и наложил на себя руки. Доподлинно он ничего не знал, но мог догадываться. Вполне вероятно, что в изоляторе тоже орудуют люди свояков. Если на них работали два мента, мог быть и третий.

– Мы с генералом никому не докладывали об этой операции, – заметил Богдан, допивая кофе. – Даже если на Литейном есть «крот», вряд ли он что-то узнает.

Я подумала о том, что зря не купила по дороге тортик, кекс или что-то подобное к кофе. У Дрона нашлись только чёрный хлеб, маргарин «Рама», банка килек и кусок копчёной колбасы. Настоящий мужик – ничего не скажешь.

– Как бы там ни было, а дело сделано. И связь двух этих парочек налицо, – уверенно подвёл итог Дрон. Похоже, он уже привык к моему жуткому виду и считал, что всегда так было. – Они определённо знакомы между собой. Вероятно, работали вместе. Вот, глядите! – Дрон включил компьютер. На мониторе возникла та самая групповая фотография. По ней заскользила стрелочка курсора. – В центре сидит мужик, постарше остальных, тоже в камуфе. Все выглядят спокойными и довольными. Видно, что это спаянный трудовой коллектив, а не случайно собравшиеся люди. Поскольку менты уже ничего не скажут, надо расколоть охранников. Хотя бы одного из них. Ты, Богдан, можешь по-родственному поговорить с генералом. Кроме того, только вы вправе легально допросить арестованного. Ну, и «следак», разумеется. Но адвокат тут же загнёт салазки. Они сидят за попытку похищения Марьяны. А вы – её ближайшие родственники. То есть заинтересованные лица. Это понятно?

Мы с братом кивнули. Дрон перевёл дух, налил себе ещё кофе.

– Тогда идём дальше. Ты сказал, что Сафин с охранниками работать не будет.

– Да, именно так, – подтвердил Богдан. – Он из 3-го отдела 1-го Управления СК, которое занимается ментами. А охранники относятся к 1-му и 2-му отделам. Так что теперь дело у Круподёрова Виталия Владимировича. Это, скажу я вам, настоящий бульдог. Не в обиду будет сказано, даже внешне похож.

– И фамилия говорящая! – хохотнул Дрон.

– Он учился вместе с дядей и покойным Александром Николаевым на юрфаке ЛГУ. Приехал из Омска, жил в общаге. Потом долго работал в «бандитском» отделе прокуратуры. Теперь вот перешёл в СК. Если вцепится в глотку, уже не выпустит. Так что за это не переживайте. У него оба соловушками запоют – и без всякого насилия. Похищение человека – тяжкая статья. И Круподёров им докажет, что нужно как-то выбираться.

– Хорошо, допустим, – не стал спорить Дрон. – Понадеемся на успех. Опытный «следак» сам знает, когда и на какую точку жать. Как попала к нам эта фотка, никого не касается. У подозреваемого Классена был обыск? Был. Вот и всё. Пусть адвокат утрётся…

– Да у ребят этих и адвокатов-то нормальных нет. – Богдан, вроде, их даже пожалел. – Только назначенные, а не нанятые. Бросили своих сотрудников на произвол судьбы. Какие-то девчонки около них вьются. Бегают с папочками и на шпильках. Щебечут, как птички, а в глазах пустота. Лишь бы улизнуть побыстрее. Чьи-то блатные дочки учатся – как на мышах.

– Вот на это и нужно обратить внимание! – Дрон с жадностью закурил. Богдан тут же последовал его примеру. Я тихонько достала платочек и прикрыла лицо, но на кухню не ушла. И вновь поймала на себе испытывающий взгляд брата. – Думаю, «следак» и сам допрёт. Но, на разный случай, нехай ему напомнят. Сами послали хлопцев на дело, а теперь – в кусты. И, главное, жизнь свою охранники всё равно не спасут – как и те менты.

– Надо, чтобы Классен с Водовозовым сами это поняли, – медленно, прикрыв глаза, произнёс Богдан.

– Переходим к другому вопросу. – Дрон повертел колёсиком «мышки». – Брат уже всё знает, говорю для тебя. Александра Никитича Турчина знаешь?

– А как же! Вернее, много про него слышала. Он тоже раньше был в «антимафии», где и дядя. А потом потерял ногу после перестрелки с бандитами в Москве. Кажется, с людоедами.

– Семья Турчиных тогда больше всех пострадала, – глухо сказал Богдан. – Недавно Александру Никитичу средства собирали на биометрический протез. Самый большой взнос сделал Андрей Озирский, из Франции. Теперь Турчина то ли в шутку, то ли из зависти прозвали иностранным агентом.

– Он за связи с Интерполом отвечает, – вспомнила я. – Есть оттуда какие-то новости?

– Выяснилось, что Олег Гальцев, который застрелил Евгению Зубареву и покончил с собой, был связан с наркоторговцами из Южной Америки. Точно так же, как Витаутас Янкиляйкис. Отвечал за перевозку товара на трансатлантических судах и за разгрузку их в порту. Странно! Ведь всё уже было известно, а Гальцев продолжал там спокойно работать. Ещё Турчин предположил, что вряд ли Янкиляйкис познакомился с Зубаревыми не в Японии. Скорее всего, они разыграли сцену для Резеды – жены Витаутаса. Ну, чтобы не было лишних вопросов. Сразу же после зверской расправы с литовцем Интерпол выдал на его эквадорских партнёров циркуляры с красными углами. Но Гальцев продолжал спокойно возить «снежок». Никого из них теперь не спросишь, к сожалению. Для того и мочили. Остаются только секьюрити из «Мангуста». И беречь их надо, как зеницу ока. Лучше хоть что-то, чем вообще ничего.