— Почему же?

Наверное, очередная шутка Жюля.

— Как такая рубашка выдержит удар меча, она же мягкая?

— Ты чувствуешь себя неуверенно? — Священнослужитель пробормотал что-то непонятное. — Повернись немного и подними руки вверх, мне нужно кое-что завязать.

И едва он повернулся к Жюлю спиной, как получил сильный удар в подмышку. От удара он попятился.

— Ты спятил? — Юноша спрятался за спинкой стула.

В руке у Жюля был одна из заготовок для факела.

— Я просто хотел отнять у тебя страх, — с самой обворожительной улыбкой объявил последователь Тьюреда. — Вообще-то такой удар должен был сломать тебе ребро, а то и два, если бы ты был в обычной одежде. Проведи еще раз рукой по рубашке, там, где я ударил.

Еще мгновение Адриен испытывал ярость. А потом уже не мог противиться. Ощупал рубашку. В подмышечной впадине, там, куда пришелся удар, она стала твердой как камень. Но по мере того, как юноша касался рубахи, она снова изменялась и становилась мягкой.

— Что это такое?

— Я бы сказал, противоположность того, что носят рыцари человечества, очень удобный доспех. Но не становись легкомысленным. Заклинание, которое заставляет твердеть доспех в том месте, куда пришелся удар, таит в себе опасность. Если ты получишь несколько ударов одновременно, то твоя подвижность сильно пострадает. Тогда ты окажешься в ловушке.

Ты просто защищен лучше, чем другие воины. Но удар по шву или в прорезь для глаз на шлеме-маске опасен.

Кожа под мышкой снова стала мягкой.

— Ее нельзя порезать? — недоверчиво поинтересовался Адриен.

— Мечами людей нельзя. Но вот таким, как здесь, — очень даже можно. — Он указал на лежавшее на круглом столе оружие. — Так что будь начеку. Если ты потеряешь свой меч, он станет самым страшным твоим врагом. Лучше всего будет забыть о свойствах доспеха и, если дело дойдет до битвы, делать то, чему я тебя учил. Защищайся настолько хорошо, чтобы в тебя вообще не попали.

— А эльфийские мечи…

— Ах, мальчик. Поверь хоть немного. Эти доспехи создавались для королей, которые воевали против эльфов. Конечно, доспех защитит тебя от эльфийского оружия. Но твои шансы встретиться с эльфом или еще каким-нибудь чадом альвов, мягко говоря, крайне низки.

Адриен попытался закатать слишком длинный рукав, но кожа тут же снова затвердела. «Тьюред, что я тебе сделал? — подумал он. — Такие чудесные доспехи, и я никогда не смогу носить их».

Он позволил одеть себя. Сапоги были велики. Голенища — выше колен. Он будет переваливаться, как утка, если захочет ходить в этих сапогах.

— Не хватает только шлема, — сказал Жюль.

— Достаточно. Это ни к чему не приведет.

— Я одевал тебя, хочу посмотреть на все. Сможешь сразу снять, если не понравится.

Ему уже не нравилось, но говорить об этом Жюлю он не хотел. Не было желания выслушивать нотации о мужестве.

Посеребренное забрало шлема откинулось в сторону. Оно изображало лицо красивого безбородого юноши. Жюль осторожно надел на ученика шлем-маску. Она была на удивление легкой, но когда священнослужитель застегнул защелку и закрутил шарнир на шее, Адриена охватила паника. Он почувствовал себя запертым. Если бы шлем был точно для него, то, наверное, все было бы не так плохо. Но маска неровно лежала на лице. Отверстие для дыхания оказалось где-то впереди, в темноте. Точно так же, как и отверстия для глаз. Казалось, что он не может дышать.

Адриен схватил шлем обеими руками, но из-за слишком просторных рукавиц не смог открыть застежку на шее.

— Вытащи меня отсюда, — прохрипел он.

По металлу прошел скрежет.

— Проклятье, веди себя хоть немного достойнее, — выругался Жюль. — На тебе доспех короля! И ты должен быть сам как король. Сохраняй спокойствие!

Казалось, кожа ожила. Адриен чувствовал, как она движется на его коже. А затем, когда шлем стал туже и прижался к носу, юноша снова вспомнил о том, что сказал священнослужитель. В одной истории говорится, что доспехи просто раздавят недостойного.

Элодия очнулась от тупой пульсирующей боли в плече. Она была обнажена и с ног до головы покрыта кровью. Молодая женщина испуганно поглядела в окно. Небо все еще было голубым. Сколько она пролежала без сознания? Пару мгновений? Полчаса? Промахос в полдень должен совершать ритуал жертвоприношения у идола Бальбара. Сколько времени у нее осталось?

Девушка попыталась подняться. Длинные волосы прилипли к полу из-за засохшей крови. Когда она встала, перед глазами потемнело.

Покачиваясь, Элодия подошла к бассейну. Нужно вымыться. Умыть хотя бы лицо и руки. Иначе она не сможет бежать.

— Жеан, — прошептала она, глядя на кровь в воде.

Постаралась воссоздать в памяти его лицо. Она должна выбраться отсюда! Только тогда брат сможет жить спокойно.

Ее не должны схватить. Она была уверена, что Промахос не лгал насчет умений своих палачей.

Она снова посмотрела на небо. Сколько же все-таки времени у нее остается?

Девушка подошла к постели и снова едва не упала в обморок. Ей пришлось сесть на окровавленную простыню. «Соберись, — сердито подумала она. — Ты сможешь».

Элодия отрезала от простыни полосу, там, где ткань еще оставалась белоснежной. Затем прижала своеобразный бинт к кровавому шелковому наросту, торчавшему из ее плеча подобно экзотическому цветку. Подняв руку, чтобы протянуть под ней повязку, девушка застонала. Если она потеряет сознание еще раз, ей конец. Скоро стоящие за дверью стражи начнут задаваться вопросом, почему Промахос не торопится на ритуал. Они станут стучать, и если жрец не ответит, то в какой-то момент войдут. Стражи уж найдут способ привести ее в чувство.

Нельзя о таком думать! Думай о Жеане! Интересно, поцеловал ли он уже свою первую девушку? Элодия поднесла уголок ткани к зубам и затянула повязку. Боль едва не взяла над ней верх.

Девушка поспешно подобрала платье. Такое, которое застегивается на пуговицы и которое не придется натягивать через голову. Затем набросила на тонкий темный капюшон.

Подобрала немного украшений из шкатулки, стоявшей на ее туалетном столике, и большую суковатую палку из позолоченного оливкового дерева, которой Промахос бил нерасторопных слуг. Без палки ей далеко не уйти.

Элодия подошла к большому ковру на стене. Жрец-князь лгал, когда утверждал, что никогда не любил ее. Он показал ей тайные коридоры, ведущие из дворца. Этими путями он пользовался первые недели, которые она провела в храме. Он забирал свою шлюху и незаметно проводил мимо стражей и любопытных взглядов высокопоставленных лиц прямо в свои покои. До того самого дня, когда совершенно открыто признал ее и с таинственностью было покончено.

Девушка подняла тяжелый ковер и нажала ногой на украшенный лилиями рельеф, тянувшийся вдоль пола. Нужно было попасть на нужный цветок. С третьей попытки у нее получилось. Потайная дверь бесшумно скользнула в сторону.