В общем и целом, госпожа Юдо Амори была всем хороша. Лично меня смутил тот факт, что она до сих пор оставалась одинокой. Насколько было известно сплетницам, за ней никогда никто не ухаживал и не делал предложений руки, сердца и прочих частей тела. При этом она не была подчёркнуто холодна с представителями противоположного пола. Не кокетничала, и не держала их на расстоянии сорока шагов…

Странная особа.

— И куда теперь, госпожа Мерод? — повеселевшим голосом спрашивает Андрэ.

Поскольку алкоголем от помощника не пахнет, радость его связана исключительно с уходом из кафе.

— В гостиницу.

— В которую?

Должно быть, из-за эйфории он туговато соображает.

— Одна у вас одна, насколько мне известно.

— Есть ещё постоялый двор…

— … где никто из приезжих не останавливается, — заканчиваю за Андре.

— Ну, так сейчас такая пора, что люди селятся, где только можно!

Я выдыхаю.

— Хорошо. Где остановился господин Менси?

Полицейский, смутившись, почёсывает висок, отчего фуражка сползает на бок, и он успевает поймать её в самый последний момент.

— В гостинице.

— Значит, наш путь всё же лежит в гостиницу.

— Ммм, ну, выходит, что так.

Смотреть на растерявшегося полицейского мне надоело. Я гляжу вперёд, прикидывая расстояние.

— Тут ведь недалеко?

— Всего пара кварталов, — соглашается он.

— Отлично.

— Хм, госпожа Мерод, а что вам сказали эти дамочки про госпожу Амори?

Какой странный у него голос! Искоса гляжу на господина полицейского. Вид у него задумчивый и немного скорбный. Он гладит вперёд, только наверняка видит не дома и прохожих, а нечто, рождённое его воображением.

— А что вы можете о ней рассказать?

Встрепенувшись, он поворачивает голову ко мне. Я же не показываю, будто меня заинтересовало его поведение. Вопрос как вопрос!

— Я-то? Да что я могу сказать, госпожа Мерод? Мы с ней только здоровались при встрече! Но мне всегда казалось, что она в высшей степени достойная женщина, и мне неприятно осознавать, что три столичные фифы, вы уж меня простите, могут поливать её грязью в своё удовольствие, и только потому, что им нечем себя в данный момент занять!

Под конец короткого монолога выдержка покидает Андре. Его глаза приобретают какой-то лихорадочный блеск, на щеках вспыхивают яркие пятна, обозначая скулы, да и вообще все черты его лица приобретают неприсущую им твёрдость и чёткость.

— Поумерьте свой пыл, дорогой мой господин Андре, — я позволяю себе немного фамильярности. — Ничего скверного о госпоже Амори я не услышала.

— Правда? — мужчина вмиг теряет боевой настрой и выглядит удивлённым.

— Правда! Идёмте уже!

— Это полнейший беспредел!

Через распахнутые двери, ведущие в вестибюль гостиницы, не только видно, но и прекрасно слышно, как некая дама почтенного вида и немного пугающих габаритов пытается чего-то добиться от флегматичного администратора, стоящего за конторкой.

— Я желаю немедленно выписаться из этой гостиницы и убраться из этого Создателем забытого городишка! Это просто возмутительно! Мало того, что мне обещали тишину и покой, а утром вместе с чаем подают новость об убийстве, так ещё и ущемляют мои права!

— Я не могу выс выписать, — безразличным тоном вещает мужчина. — Согласно распоряжению господина Килье никто не вправе покидать город без его личного на то разрешения.

— Да кто такой этот Килье?!

Тут я теряю нить разговора, если так можно назвать концерт незнакомки, потому что мне под ноги бросается мелкая собачонка с весьма вредным выражением на мордашке и отвратительным гигантским бантом лимонного цвета, повязанным вокруг шеи. Наверное из-за того, что каприз хозяйки так не идёт к её рыжей шёрстки, у бедняжки такое скверное расположение духа.

Андре везёт меньше моего. Он сталкивается с молоденькой служанкой, подбежавшей к нам, чтобы изловить животное.

— Ох, простите! — извиняется он перед девушкой, и, наклонившись, успевает схватить конец поводка. — Вот!

Андре вручает его девушки. Раскрасневшаяся то ли от погони, то ли от смущения, она принимает неожиданный подарок и скомкано произносит слова благодарности.

Столкновение возле дверей привлекает внимание администратора. Увидев Андре он оживляется, а когда до него доходит, кто же такая я…

— Прошу прощения! — служащий твёрдым голосом перебивает нервную клиентку. — Вот перед вами двое представителей правопорядка. Можете задать им все интересующие вопросы касательно сроков пребывания в Фабье.

Дама разворачивается и угрожающей поступью движется на нас. Её взгляд придирчиво изучает сначала Андре, поскольку он в форме, потом меня. К тому моменту как она останавливается, выбор следующей жертвы уже сделан.

— Вы! — возвещает женщина громогласно и беспардонно тыкает пальцем в мою сторону. — Да вы знаете…

— Не знаю, — отвечаю тихо, но спокойно. Такой тон заставляет истеричную особу закрыть рот он неожиданности, что даёт мне возможность взять ситуацию под контроль. — Я понятия не имею ни кто вы такая, ни каковы ваши связи, исходя их чего, могу смело отбросить всю эту чепуху в сторону. Я твёрдо знаю лишь одно: я и господин Килье представляю закон, и пока ведутся следственные действия, никто не покинет Фабье.

— Закон! — фыркает она. — Да что мне ваш закон! Я буду жаловаться!

— Отличная мысль! — моя поддержка опять заставляет женщину умолкнуть. — Начините с господина ла Лэкре, именно по его настоянию меня сюда прислали.

В вестибюле повисает гнетущая тишина. Кем бы ни была дама, и кем бы ни были её влиятельные друзья, предъявить претензии хозяину Фабье они не смогу.

— У вас есть ещё какие-нибудь вопросы?

— Люси! — бросает она отрывисто и резко разворачивается, направляясь к лестнице.

Девушка и собачкой на руках послушно семенит вслед за своей хозяйкой.

На лестничном марше происходит заминка: дамы вынуждены замедлить шаг, потому как по ступеням спускается ещё один постоялец.

— Агата! Так я и знал, что именно твой нежный голос услаждает слух всех путешественников, нашедших приют в этом славном месте!

— С дороги, Менси, — шипит женщина.

Мужчина посмеивается над реакцией вздорной особы, но в сторону всё же отходит.

Заметив мой взгляд, господин Менси склоняет голову.

— Желаете со мной побеседовать? — интересуется он, оказавшись рядом, и щёлкает пальцами, будто что-то вспомнил. — Ваше имя госпожа да… простите! Утром услышал за завтраком и был уверен в том, что запомню! Оно ведь очень редкое!