Пушечное ядро, на котором верхом летел старый пройдоха Мюнхгаузен. Только моё ядро, получается, с реактивной тягой и лечу я не верхом, а внутри его, укрытый многослойным слоем брони.

Всё правильно говорила девушка-пилот с прекрасным земным именем «Любовь», с которой я познакомился в баре – это огромная, увеличенная в тысячу раз пуля, а я человек из неё. Она сказала, что я широко известен в узких, так сказать, кругах. Что десантники, когда пьют, первую стопку поднимают за моё здоровье, и чтобы со мной ничего не случилось. Потому, что если со мной однажды что-то случится, то им придётся как раньше идти в бой первыми и своей грудью ловить выстрелы ещё неподавленных оборонительных систем и защищающих их лунар.

Не представляю, это насколько же нужно быть отмороженным, чтобы пойти в космический десант? Уж явно не так сильно, чтобы по доброй воле стать «человеком в пуле», которым выстреливают во вражеский орбитальный объект и дальше ждут что из всего этого получится.

Как уже говорил: «выстрел» проходит относительно мягко. Во всяком случае если сравнивать с моментом «попадания в цель».

Ещё на подлёте в дело вступают системы вражеской противокосмической обороны. Хорошо если это лазеры, сколько бы мощные они ни были. Их лучи вязнут в толстенной броне, не успевая ни прожечь её, ни сколько бы критично нагреть. Скорострельная артиллерия, как правило, тоже не представляет особой угрозы – потоки посылаемой ею снарядов слишком малы и не обладают достаточным импульсом, чтобы заставить мою бронекапсулу хоть на градус свернуть с проложенного пути. Истребители прикрытия, как правило, даже не успевают взлететь если только заранее не кружат вокруг целевого объекта, но, в этом случае, командование посылает вперёд уже наши истребители, чтобы они расчистили бы мне путь.

Минные заграждения бронекапсула сбивает словно тяжёлый шар лёгкие кегли. Единственное что представляет угрозу это торпеды. Их масса достаточно велика чтобы сбить меня с пути и бронекапсула, кувыркаясь, улетит мимо в пустой космос и так и будет лететь и кувыркаться. Это мой второй страх после того, что штурмовые киберы не сумеют взять верх над защитниками, что помощь вовремя не подоспеет, те же десантники не смогут пробиться ко мне, вытащить меня и отступить вместе со мной и что когда лунары начнут лазерными резаками вскрывать капсулу, система самоуничтожения решит, что шансов больше нет и взорвёт меня.

На самом деле лететь чёрт знает куда, без смысла, без цели и без чёткой уверенности, что тебя найдут и спасут – это как бы не хуже. Подумаешь взрыв – бах и всё! А тут летишь и летишь, и думаешь пора уже вручную активировать систему самоуничтожения или ещё немного подождать? Сложно сказать какая участь хуже и гроше. Не тот выбор, который я хотел бы когда-либо делать.

Однако и в этот раз всё проходит нормально. Пуля попадает в цель, проламывая внешний и два внутренних контура целевого орбитального объекта застревая где-то глубоко внутри него.

Я быстр! Я неудержим! Я – пуля, что всегда попадает в цель!

Удар был таким сильным, что у меня заныли все зубы несмотря на то, что я сам находится в скафандре, а скафандр плотно обжимал со всех сторон специальный ударогосящий материал. В течении нескольких секунд этот материал растворяется и я и мои кибер-малыши оказываемся на свободе. Я проверяю герметичность внутри, убеждаюсь, что она не нарушена и поднимаю забрало скафандра. Штурмовые киберы в этом время уже вступают в бой с защитниками. Мне же остаётся только сидеть и ждать. И ещё выдумывать себе разные гадости, на тему, что мои малыше проиграли и уничтожены все до одного, к бронекапсуле уже идёт бригада ремонтников оснащённая лазерным резаками и мне до самоподрыва остаются лишь несколько десятков минут.

Думал, что на второй, третий, четвёртый раз привыкну и перестану придумывать разные страхи. Но, к этому ожиданию, совмещённому с собственным бездельем, похоже совершенно невозможно привыкнуть.

А сегодня ко всему тому добавилось ещё волнение за сына. Адский коктейль.

Я не могу управлять нейросетью ведущей бой посредством сотен штурмовых киберов. Точнее могу, но только в качестве советника и просителя. Окончательные решения принимает она сама исходя из складывающейся обстановки. За исключением тех случаев, когда в действие вступают скрытые директивы, заложенные мною в неё. Но на то они и скрытые, что про них не знает генералы, не знает никто кроме меня. А в обычной ситуации я могу только что-то посоветовать нейросети и не факт, что она это выполнит. В конце концов её приоритет это победа, а не исполнение чьих-то там советов и желаний. Но главное, что нейросеть держит меня в курсе происходящего, постоянно обновляя данные на интерактивной карте. Так я, в реальном времени, могу видеть где и как проходят самые ожесточённые бои за контроль над орбитальным объектом.

Штаб, впрочем, тоже получает эти данные в реальном времени. Первое, что старается сделать нейросеть, это захватить и вывести из строя «глушилки», чтобы иметь возможность обмениваться радиосигналами и благодаря тому действовать ещё более эффективно. Заодно и отчёты в штаб становится можно отправлять.

Как и прошлые разы я сидел перед экраном в выведенной на него интерактивной картой и смотрел на него. Но в этот раз я ждал не победы красных точек, отображавших единицы штурмовых киберов над противником изображённым синим цветом. Я ждал другого сигнала. Думал уже не дождусь, как на экране ярко вспыхнула и за пульсировала, привлекая внимание, зелёная точка – нейросеть опознала в одном из вражеский бойцов моего сына Арктура.

Тотчас прекратилась трансляция отчётов в штаб. Допустим лунары откуда-то вытащили резервную глушилку и включили её на полную мощность. Так бывает. Во всяком случае могло бы быть.

Приоритеты нейросети резко изменились. Главный из них «добиться победы» опустился до второй строчки, а его место на вершине занял другой приоритет «сохранить жизнь вражескому бойцу, опознанному как сын создателя».

Я разблокировал выход из бронекапсулы и вручную