похоже – время пришло.

Бросаю вызов по экстренной связи как крик в пустоту. Бросаю вызов и жду. В ближайшее время ко мне должен будет прийти человек из особого отдела, и он приходит.

-Нейросеть нуждается в срочной калибровке, -говоря я ему.

Он переспрашивает: -Это настолько срочно?

Волнуюсь. Не смотрю ему в глаза. Повторяю: -Поэтому я и сказал «срочная калибровка». Дайте мне коды для подключения и оборудованное рабочее место.

Человек из особого отдела говорит: -Нет.

-Почему?!

-Потому, что ни в какой калибровке нейросеть не нуждается. Вообще не существует такого понятия как «калибровка» искусственной нейронной сети.

Похоже наблюдать за мной приставили моего коллегу. Или же он просто нахватался по верхам разных терминов.

Пытаюсь давить авторитетом: -Послушайте, как специалист…

-Никто не ставит под сомнение вашу компетенцию, -перебивает меня особист: -Но тот факт, что вы заговорили о «калибровке» сразу после прочтения новостной статьи о вашем сыне наводит на мысли, что вы хотите внести неплановые корректировки в алгоритм не для увеличения его тактической эффективности (вы клятвенно утверждали, что она максимальна), а чтобы киберы сохранили жизнь вашему сыну если он столкнётся с ними в бою. Данная корректировка неизбежно понизит общую тактическую эффективность штурмовых киберов. Пусть понижение будет небольшим, два или три процента, но мы не можем на это пойти.

Я спросил: -Следили за мной?

-Как и за всеми остальными. Это всё-таки военная база. Стратегический объект, -объяснил особист. Следил наверняка не человек, а специально настроенная нейросеть, заметив нечто подозрительное, подавала сигнал, но какая разница. Они меня раскусили.

Киваю. Отворачиваюсь. Пытаюсь сделать вид одновременно решительный и бессильный. Жаль нет зеркала чтобы проверить, но думаю у меня получается. Особист уходит. Я остаюсь один, не считая всевидящих скрытых камер. Ложусь на постель зарываясь лицом в подушку чтобы никто, чтобы ни одна камера не увидела бы моей торжествующей улыбки.

Они думают, что раскусили меня.

Но на самом деле это я провёл их вокруг пальца. Заставил почти всемогущие спеслужбы плясать под мою дудку.

Все необходимые коррективы я заложил в нейросеть далеко заранее, ещё на этапе её переучивания на Земле. Если входящий в штурмовую орду кибер узнает в противнике любого из членов моей семьи, то он (и все остальные киберы) переключаться на их защиту. Конечно, не так просто узнать человека в боевом скафандре с задраенным шлемом. Но это риск, на который мне приходится идти.

Разбирающийся в нейросетях особист полностью прав. Такое дополнение действительно сильно уменьшило общую тактическую эффективность штурмовой орды. И не пару процентов, а больше чем на полтора десятка. Мне потом пришлось из кожи вон вылезти, чтобы как-то компенсировать это глобальное падение, но я смог. Я сделал это, выигрывая процент эффективности там, полпроцента тут, пока не дотянул снова до поставленной вояками планки и не перешагнул через неё.

Конечно, моя орда всегда могла проиграть сражение с защитниками орбитального объекта как раз по причине тех самых полутора десятков процентов тактической эффективности, которых она лишилась из-за дополнительно внедрённых условий, но которыми могла бы, в ином случае, обладать. Орда погибает, попытка штурма проваливается, мне отрывает голову ошейник со взрывчаткой чтобы я не попал к лунарам в плен. И всё из-за тех самых полутора десятков процентов. Но это и был тот риск, на который я каждый раз шёл. Раз за разом. Осознанный риск.

Спросите зачем я намеренно поднял эту тему в разговоре с особистом? Мне нужно обеспечить себе жезнобетонное алиби. Потому, что, по факту, то, что я сделал называется намеренное вредительство. За него, в условиях военного времени, вообще-то расстреливают.

Положим меня вряд ли расстреляют даже если всё вскроется. Я слишком ценен. Опять же нейросеть завязана на меня, а не на кого-то ещё. Но ту относительную свободу передвижения, которую имею сейчас я точно потеряю. Буду летать в своей бронекапсуле связанным по рукам и ногам, а в перерывах между боями сидеть в камере. Такого добра мне не надо.

Пожелав лицом в подушку с половину часа, я посчитал, что вполне справился со своей мимикой и поднялся. День прошёл как планировался. За ним ещё один, и ещё, и ещё. А потом мною выстрелили в тот орбитальный объект, где должен быть, если верить его собственному блогу, мой сын.

Глава 17. Ну здравствуй, сынок

Каждый человек всегда чей-нибудь ребенок.

Пьер Огюстен Бомарше

Моя бронекапсула на четыре пятых состоит из прочнейшей брони. Одна пятая приходится на упакованные в амортизирующий пластик, словно игрушки в магазине, штурмовых киберов, мою жилую комнату и меня самого в самом современном скафандре тоже крепко упакованного в амортизирующий пластик. Можно сказать, что я это самая главная игрушка в несуществующем магазине.

Удивительное дело, но процесс «cтарта» проходит относительно мягко. Раньше я говорил, что в бронекапсуле нет ни двигателей, ни запаса топлива. Это не совсем так. Двигатели есть, но они одноразовые, заменяемые после каждого полёта и заранее настроенные техниками на работу в режиме форсажа. Запас топлива тоже есть, пусть и крайне мал. И то и другое требуется чтобы как можно сильнее разогнать мою боронекапсулу на начальном этапе полёта.

Знаете, что более всего напоминает данная конструкция?