У Палмера появилось гнетущее ощущение загнанного зверя, вокруг которого вот-вот навсегда сомкнутся высокие каменные стены. Фореллен, похоже, просто играл с ними. Ведь с его двигателем «порше» ему ничего не стоило в любой момент догнать их и перехватить…

Маршрут strada panoramica проходил через небольшую деревушку Тричиано. К этому времени поведение «фольксвагена» начало уже всерьез беспокоить Палмера. Эта чертова машина не только упорно оставалась позади, но и продолжала это делать, даже когда, чтобы быть на виду, Фореллену приходилось предпринимать поистине «героические» усилия.

— Но это же просто нелепо! — стукнув ладонью по рулевому колесу, в сердцах воскликнул Вудс. — Нет, так продолжаться больше не может. — Поскольку относительно плавный ландшафт плато постепенно уже начал переходить в крутые петли поворотов, сразу же за деревушкой «фиат» резко свернул на обочину и остановился. Палмер, не глуша мотора, поставил машину на ручной тормоз и открыл свою дверь. На этот раз мышиного цвета «фольксваген» не заставил себя ждать — резко затормозив, поднял в воздух клубы пыли и встал рядом. Фореллен вышел и медленно направился к ним. Он выглядел смертельно усталым, а его угревая сыпь на подбородке и вокруг шеи даже на расстоянии казалась гноящейся и воспаленной. На нем были темные очки в золотой оправе, которые он снял и аккуратно положил во внутренний карман обычного делового пиджака.

— Какого черта тебе здесь надо, Стэнли? — сердито спросил его Палмер, не подумав даже поздороваться.

Фореллен остановился в метре или полутора от него. И, казалось, напряженно обдумывал свой ответ. Судя по его виду, он, скорее всего, был очень голоден, умирал от жажды и… смертельно хотел спать.

— Ты выглядишь хуже самой смерти, Фореллен, — заметил Вудс. Он сел на поваленное дерево, слегка похлопал ладонью по стволу рядом с собой. — Присаживайся. Передохни немного.

Фореллен молча сел и прежде всего снял левый туфель, из которого вытащил маленький камешек.

— Вот черт! — Он снова надел туфель и уже заметно увереннее посмотрел на Палмера. — У тебя большие проблемы, Вудс. Мне удалось проследить весь твой путь от люксембургского аэропорта. И не только мне, но и кое-кому еще.

Палмер бросил взгляд мимо Фореллена на свой «фиат». Элеонора тоже вышла из машины и теперь внимательно наблюдала за мужчинами, но Фореллен не видел этого, так как сидел к ней спиной.

— Слушай, Стэнли, мои, как ты заметил, проблемы это детские игрушки по сравнению с твоими, — пожав плечами, сказал Вудс. И, не дожидаясь вопросов или возражений, продолжил: — Если бы у меня была с собой ручка и листок чистой бумаги, я мог бы, не сходя с места, составить список твоих деяний, за которые твою тощую задницу поджарили бы, как в аду.

Фореллен, криво усмехнувшись, покачал головой.

— Увы, Вудс, боюсь, этот номер не пройдет. — Звуки его голоса были похожи больше на хриплое карканье, чем на… Он снова дважды сглотнул. — Поджарить меня, думаю, вам вряд ли удастся. Вы совсем не в том положении.

— Что, все настолько плохо?

— Когда я доставлю тебя по адресу, там тебе все объяснят, и ты сам поймешь, насколько плохо.

— Доставят куда? Во Франкфурт?

— Это уже мои заботы.

Палмер ухмыльнулся.

— Выходит, что я твой пленник?

— Считай, что угадал. Попал в самую точку.

— У тебя, наверное, поехала крыша, Стэнли!

Он снова покачал головой. С ослиным упрямством, подумал Палмер и заметил, как Фореллен расстегнул пуговицы пиджака и сунул руку внутрь. Очевидно, чтобы почесать себе грудь. Увы, этот жест оказался обманчивым. Под специально расстегнутым пиджаком показалась наплечная кобура с торчащим из нее «магнумом» 38 калибра. Он медленно вынул его и направил на Вудса.

— У тебя точно крыша поехала, Стэнли, — повторил Палмер. — Ведь этой штуковиной можно разорвать лошадь на тысячу маленьких жеребят.

— Тогда прекратим этот бесполезный разговор и поехали.

Тут Палмер увидел, как Элеонора — за спиной Фореллена — сняла свои туфли и беззвучно подошла к нему сзади.

— Думаю, твои хозяева такие же олухи, как и ты сам, если позволяют тебе расхаживать с оружием и тыкать им в людей, — отведя глаза в сторону, произнес Палмер. — У тебя ведь слишком мало мозгов даже для того, чтобы иметь при себе рогатку, не говоря уж о том, чтобы держать в руке шестизарядный «магнум»…

— А тебя сейчас никто и не спрашивает, — сердито прищурившись, заявил Фореллен. — Давай, забирай своих спутниц и поехали.

— Слушай, придурок, у тебя есть хотя бы грамм серого вещества? — не скрывая издевки, сказал ему Палмер. Ему сейчас было все равно, что говорить, лишь бы отвлечь его внимание, не дать ему обернуться. — На конкурсе дураков ты наверняка занял бы второе место. Потому что первое, без сомнения, займет полковник Джек Рафферти.

Глаза Фореллена удивленно расширились.

— Джек кто?

Элеонора с силой ударила острым каблуком своей туфли прямо по центру его затылка. Он заморгал глазами, вскинул руки вверх… Она с неменьшей силой снова ударила его по тому же месту. Когда Фореллен безжизненно рухнул на землю, Палмер пощупал его пульс, вынул из руки «магнум», тщательно вытер рукоятку мощного пистолета и осторожно вложил его назад в наплечную кобуру Фореллена.

— Оставь его себе, оружие все-таки, — посоветовала ему Элеонора.

— Нет, мне он не нужен. Во всяком случае, до тех пор, пока ты носишь туфли на высоком каблуке. — Палмер медленно поднялся с дерева и пошел к их «фиату». — Таня, пересаживайся в другую машину. Только, пожалуйста, schnell, — прокричал он, открывая багажник машины и вынимая оттуда дорожную сумку Элеоноры. К тому времени, как он переложил ее в «фольксваген», и Элеонора, и девочка уже были внутри.

— Мы быстро поедем, мамочка? — капризно спросила Таня, колотя пятками в спинку сиденья.

— Очень быстро, доченька, — успокоила ее Элеонора и повернулась к Палмеру. — С ним все будет в порядке?

— А что с ним может случиться? С такой-то деревянной башкой. Придет в себя через минуту-другую. Ну а пока… — Он завел двигатель, включил передачу и вывел машину на полотно strada panoramica.

Скоро, как и подсказывала им карта, они достигли дорожного указателя «Пассо-ди-Сан-Бальдо», поставленного в самом начале весьма крутого, петляющего между скалами спуска. Длиной приблизительно в милю или что-то около того.

Палмер на несколько секунд задержался у самого бордюра, чтобы повнимательней осмотреть спуск. Там на каждом повороте дорога буквально «ныряла в гору», где каждый разворот был прорублен в скалах в виде своеобразного туннеля, который заканчивался на более низком уровне. Затем сотню-другую ярдов дорога шла относительно прямо и снова «ныряла» в следующий туннель, «выныривая» из другой горы еще ниже и уже в противоположном направлении.