Встретили ее с подозрением. Машину усердно обыскали на предмет наличия бомбы и заставили прождать целый час, по истечении коего к Элизабет вышел молодой человек.

Он был первым солдатом, виденным Элизабет въяве, и удивил ее своим невоенным обликом. Держался этот капрал как большинство клерков и мелких чиновников: полковые документы хранятся в особом месте, в режиме строгой секретности, и шансов получить к ним доступ практически нет.

— Понимаете, — сказала Элизабет, — мой дед сражался на той войне. Мне хочется больше узнать о нем. Люди редко задумываются над тем, какие жертвы принесли ради них — и продолжают приносить — вооруженные силы. Все, что мне нужно, это имена тех, кто служил с ним в одном батальоне или роте, не знаю, как правильно сказать. Я не сомневаюсь, что в такой четко работающей организации, как армия, документы наверняка содержатся в образцовом порядке.

— Я в этом тоже не сомневаюсь. Но доступ к этим материалам ограничен. Как я вам уже объяснил, на них стоит гриф секретности.

Они сидели в небольшой деревянной сторожке у главных ворот. Капрал сложил руки на груди. Бледная нездоровая кожа, коротко стриженные каштановые волосы.

Элизабет улыбнулась.

— Вы курите? — Она протянула ему через стол пачку сигарет.

— Я, пожалуй, вот что сделаю, — сказал он, склоняясь к ее зажигалке. — Дам вам посмотреть историю полка. В ней вы, по крайней мере, найдете кое-какие имена. И у вас появится точка отсчета. Не думаю, правда, что многие из этих людей еще живы.

— В таком случае не будем терять время, — сказала Элизабет.

— Подождите здесь. Я выпишу вам пропуск.

Он вышел из комнаты, и его место тут же занял юноша с винтовкой, замерший на посту возле двери, — вдруг Элизабет вздумает с боем пробиваться на территорию штаба.

Вернувшись, капрал вручил Элизабет кусочек картона с английской булавкой, который она приколола к груди, и отвел в большое кирпичное здание, в комнату с простым столом из сосновых досок и двумя жесткими стульями. Наверное, мелькнуло у Элизабет, здесь обычно проводят допросы. Капрал выдал ей толстый переплетенный в красную ткань том и отошел в угол, откуда внимательно следил за тем, как она его перелистывает.

Среди имен, перечисленных в истории полка, чаще других упоминалось имя капитана, затем полковника Грея. Элизабет выписала его и несколько других на завалявшийся в сумочке конверт. Рассчитывать на то, что капрал бросится отыскивать для нее адреса этих людей, не приходилось. Элизабет горячо поблагодарила его и поехала назад в Лондон.

Вечером она позвонила Бобу — узнать, удалось ли ему продвинуться вперед с записной книжкой. И заодно сообщила:

— Я раздобыла имена людей, которые, как мне кажется, воевали вместе с дедом, но не представляю, как с ними связаться. Есть, например, некто Грей — похоже, довольно значительный персонаж. Но сейчас он наверняка глубокий старик, если вообще еще жив.

Она услышала, как на другом конце линии Боб задумчиво насвистывает.

— А в «Кто есть кто» вы смотреть не пробовали? — спросил он. — Если этот Грей чем-то отличился на войне или в мирной жизни, он может быть туда внесен.

Элизабет получила в муниципальной библиотеке на Порчестер-роуд трехлетней давности выпуск альманаха «Кто есть кто» и прочитала краткие жизнеописания пятидесяти двух Греев. Чем они только не занимались, однако до 1918-го родились лишь считанные единицы из них. Перевернув страницу, она обнаружила последнего.

«Грей, Уильям Аллан Маккензи, — прочитала она. — Старший врач-консультант Больницы королевы Александры, Эдинбург, 1932–1948; р. Калькутта, 18 сент. 1887; с. Томаса Маккензи Грея и Мэйси Макленнан; ж. в 1910, Джойс Амелия Уильямс, д. д-ра А. Р. Уильямса; один с., одна д. Обр: колледж Томаса Кемпбелла, университет Сент-Эндрюс. Б-р ест. наук, 1909».

Глаза ее, пробежав по набранным мелким шрифтом сведениям, уперлись в слова: «Участие в боев, действ. 1914–1918». Все сходилось.

Под текстом стояли адрес и телефон. Ланаркшир. Правда, справочник вышел три года назад. Уже тогда Грею было, подсчитала Элизабет, восемьдесят восемь.

Времени, как она и говорила капралу, терять не стоило. Вернувшись домой, Элизабет сразу направилась к телефону. Однако не успела снять трубку, как раздался звонок.

— Алло.

— Это я.

— Кто?

— Стюарт.

— О, Стюарт. Как вы?

— Хорошо. А вы?

— Хорошо, спасибо. Верчусь, дел по горло.

Элизабет ждала, что Стюарт объяснит, зачем звонит. Но он молчал, и ей пришлось самой произнести еще пару фраз. Ни на одну из них он не ответил, и в конце концов Элизабет не выдержала:

— Ну ладно. Вы хотели спросить что-то… конкретное?

— Я не думал, что для звонка нужна особая причина. — Обиделся? — Просто позвонил, чтобы поболтать.

Уже не в первый раз Стюарт звонил, чтобы поболтать, и молчал в трубку. Наверное, он стеснительный, думала Элизабет, рассказывая ему о своих делах. Она не умела прощаться с людьми, не притворившись, что вскоре будет рада с ними повидаться, и только положив трубку, сообразила: она умудрилась пригласить Стюарта в гости на ужин.

— Вы должны как-нибудь заглянуть ко мне, — вот что она, оказывается, сказала.

— Должен? — переспросил он. — Когда?

— Ну… Даже не знаю. Как насчет субботы?

Ладно, не важно. Он ей нравится. Она выкроит время и что-нибудь приготовит. Пока же она достала из сумочки конверт и начала набирать шотландский номер.

Палец Элизабет замер над нулем. Она представила себе холодный серый фермерский дом в Ланаркшире, старинный телефон, трезвонящий на столике в прихожей, и дряхлого старца. Вот он выбирается из глубокого кресла, стоящего в дальней комнате, и мучительно тащится по коридору — лишь для того, чтобы услышать голос совершенно посторонней женщины, задающей вопросы о войне, на которой он сражался шестьдесят лет назад.

Нелепость. Элизабет вздрогнула и опустила трубку на рычажки аппарата.

Потом пошла на кухню, бросила в стакан три кубика льда, ломтик лимона, налила джина. Добавила тоника, закурила и вернулась в гостиную.

Зачем ей все это? Для чего она хочет узнать о том, что было с ее дедом? Чтобы лучше понять себя? Получить возможность рассказать своим воображаемым детям о прошлом семьи? Наверное, это просто каприз, однако Элизабет уже приняла решение. В конце концов, чем грозит ей телефонный звонок? Ну, оконфузится. Не такая уж и страшная цена.

Она снова набрала номер. Раздались гудки. Восьмой, девятый, десятый. Четырнадцатый, пятнадцатый. Даже хромоногий старик успел бы за это время…

— Алло? — Женщина. Элизабет почему-то удивилась.

— О, простите… Миссис Грей?

— Я вас слушаю.