Ботинки рухнули с кирпичным грохотом на пол, так и не став оружием. Ловкими жестами сдернув с Марго одежду, Лео оголил свою восставшую кулеврину. И Марго почувствовала ее угрожающую твердость.

— Ты не смеешь! — взвизгнула Марго.

— Ты сама решила не отдавать мне револьвер! — ища сочувствия, объяснил свои действия Лео.

— И что? Ты решил в отместку меня трахнуть? — пыхтела, упираясь, Марго. — Хорошо! Стреляйся! Только дай я уйду и позвоню тебе из кафэ, что я уже там, чтобф бармен мог подтвердить мое алиби!

— Нет, поздно! Я принял другое решение. Моя зедача отменить действие статьи. Я должен трахнуть ведьму, чтобы предсказание потеряло силу.

— Лео! Ты трехнулся! Вы тут все трехнулись! — заорала Марго. — Это ты! Ты написал! Я при чем?

— Тебе не повезло! — цинично констатировал Лео, продвигая орудие все глубже, но Марго шевельнула задницей и откинула мсье Пулетт на прежние позиции.

— Да не вертись же ты! — рявкнул журналист и, опять встряхнув пленницу, переложил поудобнее.

— Бонни! Бонни! — заорала Коша, как резанная, чувствуя ляжками настойчивый набалдажник Лео, и потянулась рукой к куртке, что лежала прямо перед ее лицом. Шпажка! Шпажка!

«Гав!» — рявкнула Бонни и полезла под диван.

«Тяв-тяв-тяв!» — заливисто выкрикнула Пупетта и запрыгала вокруг Лео.

Марго зацепила ногтями розочку шпажки и осторожно вытащила из ткани.

— Сейчас же выпусти меня, гад! Сволочь! Свинья!

— И не подумаю! — пропыхтел Лео, продолжая заниматься начатым.

— Бонни! — выкрикнула Марго, но тут левая клешня Лео опять зажала ей рот.

Марго начала задыхаться и сдавать позиции.

Плача, она размахнулась, и вонзила свое маленькое оружие туда, куда пришлось. Игла вошла глубоко по самую розочку. Она должна была погнуться, но этого не случилось — игла легко вышла обратно.

Кажется, это была ляжка.

Кажется игла попала в седалищный нерв. Муж Аурелии взвыл, подскочил на месте и начал скакать по комнате, сильно волоча правую ногу. Она на глазах вспухала синяком, из отверстия сочился тоненький густой ручеек. Пупетта скакала вокруг Лео и тявкала.

Марго схватила куртку и ботинки и собиралась дотянуться до штанов. Лео же как раз хотел помешать ей это сделать, но в это время Бонни появилась из-под дивана с револьвером в зубах. Овчарка хитро улыбнулась и тряхнула мордой.

Будто она знала, что делает! Бонни подбросила ствол и, перехватив его поудобнее, стиснула челюсти. В уши долбануло глухотой. С потолка над Лео тихо сыпалась белым дождем штукатурка. Лео замер.

Довольная Бонни опустила револьвер на пол и сказала: «Гав!» Пупетта спряталась за креслом и осторожно выглядывала..

Отворилась входная дверь, и на пороге возникла Аурелия. Белая пыль уже распространилась по всей комнате, поэтому аурелия появилась в мистическом тумане. Что, впрочем, не помешало Марго оценить обстановку правильно и убежать к себе.

— Боже мой! — воскликнула Ау. — Что вы творите?

— Это не я! — крикнула Коша из своей комнаты, быстро натягивая трусья, а потом свои старенькие штанишки, разорвавшиеся прямо на заднице. Да ладно! Что теперь делать? Под свитером (он прикрывает задницу) ничего не будет видно. Взять с собой иголку и нистку. И где-нибудь в укромном месте зашить.

Ау вошла в комнату с револьвером в руках и сообщила, багровея на глазах:

— Тебе нужно будет уехать отсюда! — сказала она без особого зла. — Поговори со своими друзьями, с Полем, с тем, кто катал тебя на самолете. Повговори с ними. Поговори с Жаком. Может быть, он тебе поможет.

Марго стало себя жалко, она скривилась и завыла.

— Ау… Он сам! Я не хотела ничего такого! — выкрикивала Марго, размазывая по лицу мокрые горячие слезы и давясь ими. — Лео вообще хотел застрелиться! Я пыталась спасти его!

— Лео?! Застрелиться?! Да что ты молотишь? — Аурелия расхохоталась. — Никогда не поверю! Может быть, он хотел напиться? Может быть, вы вместе напились?

— Ну поче-ему? — скулила Марго. — Поче-е-ему мне-е-е никто не-е-е ве-ери-и-ит? Мне никогд-а-а-а никто-о-о не верит, а я же-е-е говорю-у-у… у-у-у-у… правду!

— Мне все равно, может быть, ты говоришь правду, и это Лео набросился на тебя ни с того, ни с сего! — проговорила Аурелия прерывающимся от волнения голосом, стоя у косяка и покачивая на указательном пальце револьвер. — Я поверю в это! В конце концов, он приводил в дом бомжей! Он одалживал деньги какому-то мароканцу, которого встретил в забегаловке.! Он… Он играет в карты! Я это точно знаю! Он… он вступался в драку из-за какой-то бомжихи, над которой смеялись подростки! Черт! Я могу поверить! Но ты должна понять меня! Я не могу ставить свою семью под угрозу! Я не хочу тебе зла, но не могу ставить свою семью под угрозу. Лео мне дороже, чем ты! Поэтому я выбираю Лео! А как было на самом деле меня, честно говоря, не волнует…

— Логично. — усмехнулась Марго Танк и вытерла слезы. (Что в них толку? Никому нет до тебя дела! И нечего развозить сырость!) — Когда я должна уйти? Прямо сейчас? Прямо сейчас? Да?

Она опять заскулила, преисполнясь крайней жалости к себе самой бредущей в воображаемой картине по ночным пустынным улицам. Одна-одинешенька! Одна! Одинешенька! Ненужное бессмысленное существо.

— Нет! — сказала Аурелия. — Прямо сейчас не надо. Отдашь Жаку картины, сходишь на открытие. Сколько там получится. Дня три? Да. Около того. Ну и еще я тебе дам три дня, чтобы ты могла обзвонить всех. Договориться… Может быть, Жак сразу спихнет какую-то твою работу… С деньгами тебе будет проще. Извини! Но… Вот так.

— Хорошо, — успокаиваясь, сказала Коша и поднялась с кровати. — Я пойду куда-нибудь.

— Конечно, — пожала плечами Аурелия. — Как хочешь!!! Твое право!

Аурелия отлипла от косяка и вышла из комнаты. Марго помедлила, слушая, как жалобно скрипнула дверь, как супруга Лео переместилась в гостиную к своему горемычному мужу, как тревожно зароптали на улице каштаны.

Шпажку с навершием в виде розочки, оплетенной двумя змеями Марго опять прицепила на ее законное место за отворотом куртки. А вот и рюкзак весьма кстати собран. Она закинула его на плечо не столько из желания не возвращаться, сколько из желания иметь вещи под рукой и (возможно) зашить где-нибудь штаны.

Ну что ж, подумала Марго: «Возможно, Лео повезло, что ему не удосталось отмазать несчатного художника за счет Марго. Возможно, жалкая царапина, полученная от Марго, защитит Лео от более страшной кары.» Она и сама не знала, почему она так подумала. И она ли подумала это? Марго вышла в коридор с ощущением прощания.

— Пока… — сказала она на пороге Аурелии, которая собирала в гостиной осколки и обломки.

Марго спускалась по лестнице и сожалела о случившемся. Об Аурелии, о Лео, об арфистке и о себе. О том, что все происходит так глупо, бессмысленно, но все равно — все, кто принимал в этом участие, понесут наказание. Неизбежно.