Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти посредине запруды возвышалась купа больших деревьев, погруженных на два-три фута в воду. Деревья эти до образования озера стояли на берегу ручья; теперь их со всех сторон омывала вода, и, по всей вероятности, они были обречены на гибель, так как являлись разновидностью тополей, быстро загнивающих, чуть только корни их погружаются в воду.
На этих деревьях мы заметили каких-то маленьких животных, которые с изумительной ловкостью перепрыгивали с ветки на ветку и с дерева на дерево. Это были белки.
Казалось, все они находились в состоянии сильнейшего возбуждения. Можно было подумать, что покой их нарушен близостью врага. Однако ничто им не угрожало; они прыгали с дерева на дерево, спускаясь вниз по стволу до самой воды; затем быстро оглядывали воду, как бы собираясь прыгнуть в нее, и вновь карабкались на высоту. Их было штук двенадцать, но благодаря быстроте, с которой эти проворные зверьки мелькали в листве, создавалась иллюзия, что их в десять раз больше. Ветки и листья непрерывно гнулись и шуршали под белками – ни дать ни взять в деревьях жила целая стая маленьких птичек.
Взгляд наш упал на зверьков, шнырявших по деревьям; но, не найдя в них ничего замечательного, мы не стали приглядываться к их движениям. Во всяком случае, для нас было очевидно, что эти нежные животные, избегающие без серьезной необходимости всякого соприкосновения с водой, были встревожены в своем привычном убежище появлением шлюза и очутились в плену на зеленом островке. Почти вся листва на деревьях была обглодана белками, а с более тонких веток была содрана и кора. К этому белок вынудила голодовка; они боязливо озирались вокруг, ища спасения.
Только внимательно присмотревшись, мы поняли, что именно обнадежило их и привело в возбужденное состояние. Неподалеку от затопленной купы, в верхней части запруды, плавало дерево. Неизвестно как попавшее в ручей, оно было увлечено потоком и приближалось к зеленому островку, на котором ютились белки; двигалось оно крайне медленно, так как течение посреди запруды почти сводилось на нет. Именно это дерево было причиной беличьей тревоги. Зверьки явно задумали, как только оно подплывет к ним, воспользоваться им для передвижения.
Мы уселись и приготовились наблюдать дальше. Дерево медленно подплывало. Белки сгрудились на ветках, поджидая его; вместо того чтобы лазать вверх и вниз, как раньше, они теперь неподвижно сидели на кончиках ветвей.
Дерево между тем проплывало мимо затопленной купы; одна из веток нагибалась к нему. Но мы рассчитали, что спасательный «плот» проплывет шагах в двадцати от этой ветки. Однако белки ожидали в полном сборе, устроившись цепью, одна за другой, и передняя белочка как будто готовилась прыгнуть.
– Неужели она отважится на такой безумный прыжок? – прошептала Мария.
И мы затаили дыхание, боязливо выжидая, что произойдет.
– Да, миссис Ролф, – ответил Марии Куджо, – они в самом деле собираются прыгнуть. В Вирджинии они прыгали еще дальше. Глядите, одна уже прыгает!
Не успел Куджо договорить, как первая белка, описав дугу в воздухе, упала на плывущее дерево; за ней – другая, третья, и вскоре все белки, подобно птичьей веренице, мелькнули в воздухе и очутились на «плоту». Дерево, усеянное белками, продолжало плыть как ни в чем не бывало.
Вначале нам показалось, что белки перекочевали все до одной; но мы ошиблись: на затопленной купе оставалась одна.
По всей вероятности, она не успела вовремя добежать до конца ветки. Длинная ветка, понемногу сгибаясь под тяжестью белок, ожидавших на ней переправы, сильно пригнулась к воде, и расстояние от ее конца до проплывавшего мимо дерева таким образом увеличилось. Для последней белки прыжок оказался рискованным.
Зверек в безумном смятении бегал взад и вперед, огорченный своей неудачей и подавленный одиночеством. Несколько минут он прыгал с дерева на дерево, метался из стороны в сторону, то и дело останавливаясь и печально провожая глазами удалявшихся подруг.
Вдруг белка начала спускаться с дерева, отличавшегося необычайно толстой корой; кора эта была расколота на крупные чешуи, более фута в длину каждая и в несколько дюймов шириной, и почти свободно отделялась от ствола. За эту особенность дерево, на котором сидела белка, прозвано охотниками «чешуйчатым». Белка наметила самую большую чешую, вклинилась между ней и деревом, и вскоре кора зашевелилась. Зверек выбивался из сил, чтобы отодрать кору от дерева; он хлопотливо выглядывал из-за ширмочки, подгрызал кору, расшатывал ее коготками.
Наконец чешуя почти отделилась от ствола и повисла на нескольких волокнах, которые белка не замедлила перегрызть своими острыми зубками. Кора шлепнулась в воду, а белка с грациозной легкостью прыгнула на нее. Течение в этом месте почти отсутствовало, и вряд ли белка на куске коры уплыла бы далеко от зеленой купы; но зверек не смутился затруднением: покачавшись, белка распушила свой большой хвост наподобие паруса, и ветерок начал медленно подталкивать своеобразный кораблик. Вскоре зверек миновал купу; ветер направил кораблик к нижнему течению запруды, и, подхваченная потоком, лодчонка умчала белку к остальным.
Те уже приближались к плотине. Генри хотел было преградить им дорогу, но мать удержала его за руку, объявив, что чудесные умные белочки, доставившие нам такое пленительное зрелище, вполне заслуживают свободы.
20. Дом без гвоздей
Наутро мы с Куджо возобновили постройку. Весь день мы выводили крышу. Прежде всего мы уложили дощатый навес, позаботившись о стоке для воды. Скат крыши был закреплен длинной рейкой, проходившей из конца в конец дома, Мы подвязали ее к основанию крыши ремнями из лосиной кожи, размоченными в воде, рассчитывая, что когда ремни просохнут и скорежатся, то еще плотнее прижмут рейку. Второй ряд досок мы уложили на первый, считая с края крыши, оставив концы досок для третьего ряда и закрепив кладку второй рейкой, и так далее – до конька крыши.