— Наверное, нам лучше садиться в шлюпку. Ничего не меняется.

Он пробрался к спуску и протиснулся в лодку, немного более современного дизайна, но по сути такую же неудобную, как и прежние. Барнс заполз следом.

Он захлопнул дверь спуска, загерметизировал шлюпку и нажал переключатель.

— Извините, сэр. Придется мне доставить вас вниз, — заявил он Бордману и проговорил в микрофон: — К отправлению готов.

Индикатор на панели инструментов загорелся. Стрелка прошла половину пути и остановилась. Потекли долгие секунды. Появился зеленый огонек.

— Герметично! — сказал Барнс.

Стрелка сдвинулась еще на четверть, а потом резко упала. Теперь в спусковом канале больше не было воздуха. И загорелся другой огонек.

— К посадке готовы, — быстро произнес молодой офицер.

Печать, перекрывающая выход, разлетелась с оглушительным треском, и две половинки выпускных ворот шлюза раздвинулись. И засияли звезды.

Шлюпка сдвинулась с места, и гравитационное поле корабля перестало действовать.

Корабль Инспекции удалялся. Они видели его в иллюминаторах лодки. Он становился все меньше, а затем и вовсе исчез из виду. Шлюпка висела в пустоте, медленно вращаясь. Взору открылось солнце Канны. Слишком крупное для солнца земного типа, с его поверхности почти не вырывались протуберанцы, как это обычно бывает с более старыми звездами. Но даже на третьей планете оно обеспечивало климатический оптимум 0–1 — как на Земле.

Планета медленно разворачивалась у них на виду. Она была голубая. Почти девяносто процентов поверхности покрывала вода, а большинство оставшейся суши пряталось под ледовой шапкой на Северном полюсе. Планету выбрали в качестве резиденции Инспекции именно из-за непригодности для заселения большим количеством людей.

Лодка находилась на расстояний приблизительно в пять диаметров планеты. Это стандартное расстояние, до которого любой корабль долетает при помощи собственных двигателей. Бордману хорошо была видна ледяная шапка на полюсе и синий океан вокруг нее. На темной стороне планеты отчетливо различался вихрь циклона, а над экватором — густые облака. Бордман поискал взглядом Резиденцию. Она находилась на острове примерно в сорока пяти градусах северной широты, то есть примерно в центре шара, если смотреть с борта приземляющейся шлюпки. Но остров никак не попадался на глаза.

Ничего не происходило. Реактивные двигатели лодки молчали. Молодой офицер сидел неподвижно и безмолвно, глядя на приборы перед собой.

— Гм, похоже, вы ждете распоряжений, — произнес Бордман.

— Да, сэр, — ответил молодой человек. — Мне не велено садиться, пока не получу соответствующих инструкций, сэр. Но инструкций нет. Не знаю почему.

— Одно из самых неприятных приключений, которое мне довелось пережить, случилось в такой же лодке. Я ждал инструкций, а их все не было. Я вел себя очень по-инспекторски: закусив губу, стоял насмерть и все такое. Но я оказался в большой беде, когда выяснилось, что меня собираются обвинить в неполучении инструкций вовремя.

Молодой офицер кинул быстрый взгляд на один из блоков панели управления, который прежде игнорировал. Затем вздохнул с облегчением:

— На этот раз все иначе, сэр. Коммуникатор включен.

— А вы не думали, что они могут вызывать вас, не изменив частоту, на которой связывались с кораблем? — спросил Бордман. — Ведь прежде они, как вам известно, общались с кораблем,

— Сейчас попробую, сэр.

Парень покрутил ручку настройки коммуникатора. Между кораблем и планетой, а также между кораблем и шлюпками, действительно, использовались разные длины волн.

На какой-то волне действительно послышался звук голоса. Барнс прибавил громкости, и слова стали различимы:

— …какого дьявола? Что у вас произошло? Прием!

Молодой офицер испуганно поперхнулся.

— Раз он старше по званию, ответьте: “Виноват, сэр!”, — подсказал Бордман.

— В-виноват, сэр! — пробормотал Барнс в микрофон.

— Виноват?!! — проревел голос с земли. — Да я уже добрых пять минут вызываю вас! Ваш командир скоро узнает об этом! Да я…

Бордман придвинулся ближе к микрофону.

— Моя фамилия Бордман, — сказал он. — Я ожидаю посадочных инструкций. Мой пилот ждет их на частоте шлюпки, как и положено. А вы вызываете нас по неправильному каналу. На самом деле…

Оглушительная тишина. Говоривший забормотал извинения. Бордман тепло улыбнулся Барнсу.

— Все в полном порядке. Просто забудьте об этом. — И обратившись к микрофону: — А теперь — не дадите ли инструкции моему пилоту?

Голос начал говорить преувеличенно вежливо и отстранение:

— Вы должны будете сесть при помощи посадочной площадки, сэр. Посадка на ракетных двигателях запрещена лично начальником сектора. Но сейчас мы уже сажаем одну шлюпку, сэр. В ней находится старший офицер Вер-нер. Его лодка на расстоянии в два диаметра, примерно через час мы посадим его без каких-либо осложнений, сэр.

— Тогда мы подождем, — сказал Бордман. — Хм. Вызовите нас снова перед тем, как начнете ловить при помощи посадочной площадки. У моего пилота весьма многообещающая идея. А потом — вызывайте нас на соответствующей частоте, пожалуйста.

— Да, сэр, — несчастным голосом ответил дежурный. — Разумеется, сэр.

И связь оборвалась.

— Спасибо вам, сэр! — с благодарностью воскликнул Барнс. — Нет хуже дьявола, чем старший по званию офицер на дежурстве! Он бы размазал меня по стенке за свою же ошибку, сэр. Но… извините, сэр. Вы сказали, будто у меня многообещающая идея. А я ничего об этом даже не знаю!

— У вас целый час на то, чтобы подготовить хотя бы одну, — напомнил Бордман.

Бордман чувствовал себя не в своей тарелке. Существует всего несколько поводов для того, чтобы вызвать старшего офицера в резиденцию сектора. Расстояния между звездами есть расстояния между звездами, но скорость в тридцать световых довольно велика, и потому все места стали доступны. Старшие офицеры действуют практически автономно, и нужен особый повод, чтобы оторвать офицера от дела, по меньшей мере, на несколько месяцев. А тут отрывают даже двоих! К тому же Вернера!

Вернера сажают первым. Если на поверхности что-либо серьезное, для Вернера очень важно прибыть первым, пускай всего на пару часов. Таким людям просто необходимо произвести впечатление. Он быстрее продвигался по служебной лестнице, чем Бордман. Так вот чей двигатель Лоулора лишил их гравитации!

— Прошу прощения, сэр! Так какого рода идею мне необходимо разработать, сэр? Не уверен, что понял вас правильно…

— Довольно утомительно зависать в состоянии невесомости, — терпеливо объяснил Бордман. — Очень хорошей практикой будет рассмотреть сложившуюся ситуацию и решить, что здесь может быть сделано.