Присутствующая в этом романе наука — это наука участников конгрессов, коллоквиумов и конференций, авторов публикаций в специализированных международных журналах. Такой образ исследователя, летучего голландца, для которого Новый Орлеан, Париж или Мюнхен — одинаковый пейзаж отелей, ресторанов, баров с виски и кока-колой и аэропортов, — нечто совершенно новое. Затрудняюсь дать ему определение. Наверняка здесь уже не подходят классические категории положительного героя с твердым характером, бойца, сражающегося за что-то, одолевающего врагов и превратности судьбы. И несмотря на то что на страницах этого повествования и идет речь о смерти, увечьях, наркотиках и эксплуатации, я не могу отделаться от ощущения, что главные герои там — технологии, потребление, удовлетворение собственным талантом и умением ловко перемещаться в современном мире. Он и Она — симпатичные и впечатлительные, некогда прилежные студенты, а теперь — ценные работники. И тут возникает древний, как сама литературная критика, вопрос. Кто они, по мысли автора? Образцы, к которым стремятся в своих мечтах выпускники солидных учебных заведений? Или представители современного общества, в которых мы глядимся, словно в зеркало? А зеркало посылает нам точно такую же картину, как и зеркало в ванной или в ресторанном туалете. Где мы с морщинами на шее, в других условиях незаметными, со слегка потухшим взглядом, напоминающим, что надо что-то с собой сделать.

Так что если это образец, то я сразу скажу, что он скорее с запахом рекламы, чем мечты. С рекламным набором имиджей и профессий, рекламно зазывающих последовать примеру <…>

Вот почему, Нина, эти герои грустны и одиноки. Даже когда они пьют в изысканных интерьерах гостиничных баров, смотрят на Марсовы поля или самозабвенно работают в лабораториях, заставленных компьютерами. В то время как проблемы — не вопрос времени, а совсем напротив. Они — сама жизнь, беспрестанные столкновения противоположностей, безудержная погоня за удовольствиями, цена за которые для каждого своя.

Эта книга ведет свою родословную от Гаусса, Гёделя, Гейзенберга, и прежде всего — от Винсента.

Сердечный привет рыбаку, ведущему лов в дальних морях.

Магда Дуниковская (e-mail: [email protected])

Уважаемая пани!

0. Разве о грусти не следует писать именно… по-декадентски?

В колористике коктейлей в бокалах, вызывая в воображении запах жасмина в духах женщин, считающих, что право на химчистку на каждом углу должно быть вписано в Декларацию прав человека?

Я считаю, что да.

Главным образом для того, чтобы показать, что грусть вездесуща и в принципе поровну разделена между всеми.

Как между теми, кто моет бокалы после коктейлей, так и теми, кто знает о них все, за исключением цены, которая их совершенно не интересует.

Грусть — явление глобальное, оно поддается статистическому учету. Из него четко следует, что грустными бывают чаще богатые, о чем знают психиатр и врач, составляющий акты о смерти самоубийц. И это несмотря на то, что на прозак хватает главным образом тем, кто побогаче. Поэтому Вы правы, когда пишете, что герои «ОвС», цитирую, «грустны и одиноки».

А впрочем, текст этот я писал в грустном состоянии, так что он не мог быть другим.

1. Наука в «ОвС» — богиня.

Но не богиня с биллборда. Так и было задумано.

Ум в «ОвС» призван гарантировать комфорт, роскошь и светиться, как искусственные белые зубы у рекламирующих зубную пасту моделей в бюстгальтерах, заполненных силиконом.

Ум должен быть сексуальным, ум должен быть востребованным и стать моделью такой жизни, которая обеспечивает успех.

Не лучше ли в воспитательных целях показать, что можно стать богатым, не только носясь в автомобиле, напоминающем болид, пиная мяч или демонстрируя живот на MTV?

Книга не замышлялась как повествование о Марии Склодовской-Кюри, выглядящей так, что хочется или сочувственно обнять ее, или скинуться всем и отправить ее в санаторий. Это должна была быть история грусти умных людей, которые грустны потому, что их эксплуатируют, — об этом писал еще Броневский.[38]

Они должны быть грустны, потому что на самом деле знают, как вкусен тот омар, которого они никогда в жизни не ели.

Наука в «ОвС» напоминает мировое турне «Бон Джови» с выступлениями в забитых до отказа концертных залах. Но Вы должны признать, что мало кто хочет читать о том, как в промежутках между концертами «Бон Джови» ходит на студии звукозаписи и изо дня в день записывает альбомы.

В общем-то никому не интересно, как оформляются заявки на финансирование научного проекта. Несколько больше интересует, что делают жены тех самых ученых во время раутов, когда проект завершен и об этом надо обязательно оповестить мир.

2. А еще Вы признаете, что в «ОвС» наука важна, так ведь?

Что я не свергаю ее — науку то есть — с пьедестала? Что пишу об ученых как о людях завистливых, лживых, слабых? Что они такие же, как все? И что я пишу это так — простите бахвальство, — что хочется читать? Что ж, я знаю об этом, многие мне писали о науке в «ОвС». Меня позабавил пассаж из послания одной читательницы, написавшей, что «в книгах я всегда пропускаю эти научные куски, а Вы написали так, что я даже не заметила, как прочла их».

Или вот еще один читатель отметил, что «„ОвС“ — это научно-популярная книга с любовным сюжетом».

После «ОвС» люди идут в книжные магазины и покупают книги о расшифровке генома, или удостоверяются, что история о мозге Эйнштейна не выдумка, или проверяют, не соврал ли я, когда писал о Кинзи, и на самом ли деле сперма после ананаса приобретает другой вкус.

И это QL, даже если это всего лишь наука с биллборда.

Что-то я расписался…

А в общем, хотел только поблагодарить Вас. Больше всего за упоминание о Гёделе, биографию которого я перечитываю по крайней мере раз в году.

Сами видите: писательство для меня что-то вроде цветного коктейля. Потому что по-настоящему в жизни я занимаюсь наукой. И это так и останется.

Недавно, во время защиты кандидатской диссертации первого моего диссертанта, рецензент, мой друг и абсолютный польский авторитет в области химиоинформатики, сказал мне следующее: «Януш, я думал, что ты серьезный человек. А оказалось, что ты пописываешь романы…» Но потом, во время банкета, после небольшого винного возлияния, он подошел ко мне и добавил: «Даже не представляешь, как я тебе завидую…»

Bien cordialement.[39]

Януш Л. Вишневский, Франкфурт-на-Майне, старший рыбак.

(e-mail: [email protected])

Знание и ум Якуба — не только академические — проявляются также в другом контексте. Кое для кого этот контекст стоит на первом плане, привлекает и завораживает.